Неспящие

Рекс до конца дня не находил себе места. Он метался по дворцу, словно загнанный пёс. Наконец, не в силах выдерживать накала эмоций, принц направился в храм. Священное место, что всегда приносило душе отдохновение. Святилище в Небесной Игле не уступало даже главному столичному храму Звёзднорождённых. Исполинские мраморные своды тянулись в самое небо, что виднелось сквозь отверстие в крыше. Лунный свет и отблески свечей играли в отражениях огромных витражных окон, изображающих сюжеты из жизни богов. Блики на полу переливались всеми цветами радуги, создавая ощущение, будто смотрящий на них сам оказался в небесах среди сияющих звёзд. В центре зала возвышалась композиция, изображающая Звёзднорождённых. Выполненные руками лучших мирахских мастеров, статуи богов были совершенны в каждой детали. Мудрая умиротворённая Юна с посохом и корзинкой звёзд в руках, изящный жизнерадостный Этерн с блестящими монетками в пышных волосах и отстранённый юный Хрон, бережно держащий в ладонях аметистового паука. Лунный свет лился на первородных с небес, отчего они выглядели почти живыми, стоило только коснуться их… Из главного зала с алтарём и кафедрой для проповедей отходило три ответвления. Рекс по старой привычке свернул направо, оказавшись в зале Юны. Хоть принц и старался воздавать почести каждому из Звёзднорождённых в равной степени, старшая богиня всегда импонировала ему сильнее прочих. В её зале нерушимым законом царила тишина. Вокруг, словно звёздные бражники, трепетали огни свечных фонариков. В воздухе пахло яблоками и еловыми ветвями – одна из них всё ещё тлела в чаше для подношений.

«Услышь меня, мать смерти и певица всего сущего. Да ложатся звёзды к твоим ногам, как достигнут слова мои твоего чистого сердца…»

Рекс не просто помнил молитву наизусть. Он мог прочитать её от конца к началу, даже если разбудить его среди ночи. Каждый раз оказываясь на коленях перед Звёзднорождённой, он прилагал максимум усилий, чтобы сохранить концентрацию. Принц жаждал, чтобы каждое слово, сорвавшееся с его губ, наполнялось сокровенным смыслом. Он старался прочувствовать его сердцем, пропустить через себя, перестав быть человеком и сделавшись слугой божьим.

«Да будут ночи твои темны. Да будет песнь твоя звонкой. Да будут стада твои покорны. Да славится имя твоё на устах всякого живущего и в памяти обо всяком ушедшем…»

Рекс чувствовал холод камня под собой даже сквозь одежду. В момент молитвы он будто бы переставал быть принцем. Он становился безликим паломником, который несёт своей правительнице благую весть. На самом деле отказ от своей сущности не совсем устраивал младшего Мортиса. Покорность и смирение, выученные им у салий, казались ему недостаточными. Рекс всегда стремился говорить с богами на равных, ведь слепой раб способен лишь бездумно служить. Он же был готов к большему. Рекс намеревался принести возлюбленной богине такой дар, который затмит все прошлые подношения за прошедшие тысячи лет.

«Я говорю с тобой как человек и говорю с тобой как император. Да течёт сила твоя и любовь в моих венах. Я слышу твой голос, и он ведёт меня в новый день. В нём больше не будет уступок и слабости. Не будет поражений и скорби. Ради тебя, великая, я сотру змеиный народ охайцев с лица земли. Настанет день, когда корона коснётся главы моей, и этот день станет погибелью охайской. Кровь нечестивцев окропит их богомерзкие земли, и сгинут они в пучине мрака во славу твою. Клянусь своим сердцем отныне и вовеки веков».

Принц ещё некоторое время сидел в тишине, прикрыв глаза и вдыхая прохладный воздух. На юге даже осенние вечера славились своей духотой, но в стенах храма всегда можно было найти спасение от жары.

– Вы делаете успехи, – вдруг донёсся до него скрипучий голос.

Рекс без труда узнал верховную салию, служащую в храме Небесной Иглы и являющуюся почётным членом императорского совета. Духовная наставница Сиятельной имела на неё едва ли не самое заметное влияние: если спорить с чиновниками и главой совета Аврора решалась, то богам всё же предпочитала не перечить. Рексу не нужно было оборачиваться, чтобы представить, как верховная стоит позади него, сложив руки на животе, а её белое одеяние и остроконечная треугольная шляпа кажутся ослепительными даже в полумраке.