Несознательный 2

— А почему вы решили, что ваша удача будет востребована в другом КБ? — Интересуется Добрынин. — Ведь там другая специфика.

— С той работой я знаком, до войны уже успел поработать там в тридцать девятом году.

— Вот как? — Удивляется он. — Что ж, тогда не смею задерживать, но мне кажется, вы совершаете большую ошибку.

Оказывается, для него это было новостью, странно, я думал он знакомился с моей биографией, а оказывается даже не дал себе труда в нее заглянуть. В его глазах я был прожектером, не имеющим институтского образования, и, следовательно, был недостоин занимать должность заместителя главного конструктора. О чем мне тогда с ним разговаривать? И главное, зачем он тогда пытается меня отговорить? Решил, что не стоит плодить недовольных? Все это только укрепило меня в своем решении.

Не успел я оформиться в КБ авиазавода, как вдруг пришел вызов из НКАП. Причем вызов сначала пришел на КБ авиамоторного завода, и только потом его прислали на авиационный завод. С чего бы такая настойчивость?

Все эти перипетии, сильно озадачили Катерину, до нее вдруг дошло, что достижения ее супруга, которыми она гордилась, в нынешних условиях ничего не значат, тут могут быть как взлеты, так и падения, никто от них не застрахован. То что кем-то трактуется как успех, в глазах другого выглядит как однозначный провал. Однако вызов меня в Москву ее воодушевил.

— Наконец-то о тебе вспомнили, — зажглась надежда в ее глазах, — в НКАП просто так не вызывают.

— Ох, лучше бы не вспоминали, — махнул я рукой, — ничего хорошего от этого вызова я не жду. Вряд ли там будут вспоминать о моих заслугах, скорее наоборот.

— Почему, ведь там не могут не понимать, что это благодаря тебе были сделаны эти моторы. Любой другой на твоем месте не справился бы.

— Но «любого другого» на моем месте не было, а значит сравнить не с кем, — объясняю я ей возникшую ситуацию, — возможно когда-нибудь осознание этого придет, но об этом предпочтут не вспоминать, никому не захочется признавать свои ошибки. Так что забудь о «справедливости», тут бы очередных оплеух не получить.

* * *

На этот раз на поезде ехать не пришлось, все-таки работа на авиазаводе имеет свои преимущества двадцать пять часов полета за три дня и мы на аэродроме в Москве. Ну что сказать, столица сорок четвертого года сильно отличается от столицы сорок первого — сорок второго годов, почти город мирного времени, чувствуется приближение окончания войны. Еще бы, известие о высадке англо-американских экспедиционных сил на территории Северной Франции воодушевило жителей, и почти везде слышались рассуждения о скрой победе.

— А на что еще германцам надеяться? — Делилась своими мыслями женщина со спутницей. — Помяни мое слово, через два-три месяца они руки поднимут. Вон наши войска уже Польшу освобождают, там и до Берлина рукой подать.

Ну да, сейчас так многие рассуждают, не догадываются, что фашисты будут биться до последнего, пока Берлин не будет полностью захвачен советскими войсками. И то, это будет еще не конец, кое-где сопротивление будет продолжаться. А еще предстоит война с Японией… или нет, ведь Ялтинская конференция может и не состояться. Да нет, вроде Сталин уже в Тегеране дал согласие.

В Наркомат я попал на следующий день, и направили меня к Василию Петровичу Кузнецову, он занимал должность заместителя наркома авиационной промышленности. Понятно, будет продолжение разборок, иначе зачем вызывать к начальству, хоть я до сих пор не догадывался о своих прегрешениях, но разве это имеет значение? Но есть в этом и положительный момент, хоть знать буду за что?

Захожу в кабинет к Кузнецову и докладываюсь по форме, но сообщаю только свое звание и фамилию, ведь о том, что моя должность сейчас ведущий конструктор в КБ Калинина, ему знать неинтересно. Он долго пытается понять, какого черта какой-то капитан прорвался к нему на прием, и только посмотрев командировочные документы, начинает понимать, откуда я такой красивый взялся.

— Почему решил уйти из КБ Добрынина? — Сразу решил поинтересоваться он.

— Я работал в КБ иркутского моторостроительного завода, — решил сразу расставить акценты, — в КБ у Добрынина никогда не работал.

— Обиделся?

— С чего мне обижаться? — Пожимаю плечами. — Там теперь новая команда, своя тематика, новые планы работ, в моих услугах они не нуждаются, зато оказался востребован в КБ при иркутском авиазаводе.

— Считаешь, что с должности сняли незаслуженно? — Продолжает он удовлетворять свой интерес.

Что ж, вопрос ожидаем, но вот ответить на него честно не получится, естественно считаю, но раз решение принято, кого интересует мое мнение? А если так, то отвечать надо предельно нейтрально:

— Это не мне судить. Жаль, что никто не поставил в известность, в чем именно заключается моя ошибка, не было ни возможности, ни времени исправить, но все к лучшему, уж слишком должность сия была беспокойной. Теперь много проще, только за себя отвечаешь.

— А может потому и сняли, что не брал на себя ответственность? — Вдруг заявляет Кузнецов.