Несомненная реальность

– Да нет, почему же. Можете и поехать, если захотите. Только сразу готовьтесь к отказу. Видите ли, сейчас Герасимов не рискует играть самостоятельную партию. Он пересылает все собранные материалы товарищу, заместителю, если в ваших терминах, министра внутренних дел и ожидает приказа, который не поступит еще два месяца. И вас он даже и слушать не станет. Но откат – это только "во-первых". А во-вторых – система перестроена таким образом, что ваши способности к сверхубедительности утеряны. Ваша психоматрица по-прежнему используется для подстройки остальных, но куда более тонкими средствами. Теперь вам придется склонять людей к действию, не ломая их волю, а действительно убеждая с помощью логики или иных аргументов.

Которые, боюсь, на Герасимова сейчас не подействуют.

– Облом… – пробормотал Олег. – И что же, все, о чем я разговаривал с Витте?..

– Это не изменится. Что успели, то успели. Да вам, в общем-то, не о чем жалеть, Олег Захарович. Я не заметил, чтобы ломка чужой воли доставляла вам удовольствие, а текущая ситуация уже сделала вас весьма ценным кадром для нескольких самых влиятельных людей страны. У вас великолепная стартовая площадка, и только от вас зависит, чего вы достигнете. Да, в ближайшие годы вам не удастся серьезно изменить сценарий развития событий. Но чем дальше, тем более свободным будет становиться этот мир и тем больше у вас появится возможностей влиять на ситуацию.

– Замечательно… – пробормотал Олег. – Ну ладно, не расстроюсь пока, убедили.

Валяйте, возвращайте меня назад. Да, еще один вопрос. Можно?

– Спрашивайте.

– Что сейчас происходит там… дома? В Ростании?

– Вам же было сказано, что того мира для вас более не существует, – осуждающе покачал головой Робин. – Впрочем, как убитому сделаю поблажку. План "Ночной танцор" сработал, хотя и совсем не так, как планировалось. Вы там на коне, хотя, если честно, я вам не завидую.

– Сработал, значит… Деталями, полагаю, не поделитесь? Ну, спасибо и за это.

Ладно, давайте, возвращайте меня во вчера… или когда там?

– До встречи, Олег Захарович, – Координатор одним плавным движением поднялся из незамедлительно пропавшего в жемчужной пустоте кресла. – Полагаю, мы с вами еще не раз пообщаемся. А пока – алле-оп!

Он широко развел руки и резко хлопнул в ладоши. И тут же мир вокруг Олега завертелся и рухнул. Он непроизвольно зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что сидит, стиснув руками подлокотники кресла, в прихожей зале особняка Витте.

Что-то казалось совсем-совсем неправильным. Лившийся в окно свет выглядел каким-то неживым. Затхлый воздух не проталкивался в грудь, прилипая к нёбу, глотке, трахее как застывший кисель. Мертвая тишина давила на уши словно вода на большой глубине. Его взгляд упал на стоящие у противоположной стены часы с кукушкой. Он с трудом подавил панику, разглядев, что маятник почти застыл в верхней части дуги, медленно, едва заметно, двигаясь по ней в сторону пола. Все хорошо, внушал он себе, все нормально. Все под контролем.

"…техническая возможность есть, правда, ни разу не опробованная…" …Робин, я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь…

Внезапно раздавшееся тиканье часов заставило Олега подпрыгнуть в кресле. Воздух, прогоняя удушье, хлынул в легкие свежей струей, словно вода в глотку умирающего от жажды. Скрипнула отворяемая дверь, и вошедший с крыльца Крупецкий с удивлением уставился на своего подопечного.

– Пан Кислицын, что-то не так? – осведомился филер. – Вы выглядите нездоровым.

Извозчик у парадного, но все-таки вернулись бы вы в постель. Доктор будет недоволен.

– В постель… – хрипло пробормотал Олег после долгой паузы. – В постель… Нет, Болеслав Пшемыслович, в постели мне делать нечего. Впрочем, я передумал. Думаю, с Герасимовым пообщаться я еще успею. Отпустите извозчика, если не трудно.

Крупецкий наградил его недоверчивым взглядом, пожал плечами и вышел на улицу.

Олег слышал, как он ругался с недовольным "ванькой". Минутой позже филер вернулся с крыльца и подозрительно уставился на Олега.

– Я так думаю, пану все же следует вернуться в постель, – брюзгливо произнес он.

Олег оттолкнулся руками от неудобных подлокотников и встал. На мгновение пол качнулся под ногами, но тут же успокоился. Он подошел к окну и оперся на подоконник, вглядываясь в осенний проспект через тусклое стекло.

Низкие обложные тучи неслись над городом, сея моросящий дождь. Под порывами ветра гнулись мокрые, мертвые, давно облетевшие ветви деревьев. В скапливающихся на брусчатке лужицах посреди неспокойной ряби качались полусгнившие листья, а нахохлившиеся, но все равно нахальные воробьи прыгали вокруг свежих конских яблок, оставшихся от лошади извозчика. Шумно, слышно даже сквозь двойную оконную раму, захлопала крыльями ворона, снявшаяся с дерева и полетевшая куда-то по своим делам. По тротуарам понуро спешили по свои делам люди в теплых пальто и шинелях с поднятыми воротниками, плохо защищающими от налетающего с Балтики сырого холодного ветра.