Читаем Несокрушимые полностью

Ананий смутился от всеобщего внимания и пробормотал:

   — Ладно, пошли, что ль...

И зашагал, ни на кого не глядя.

   — Постой! — крикнул вдогон краснощёкий парень. — Я с тобой.

   — И я! И я! И я!

В этом общем возгласе слышались разные голоса: мужские, женские, детские, в нём можно было различить даже знакомый старческий скрип. Ананий отобрал только мужчин, раздал им припасённое в санях оружие и попросил вывести к деревне. По пути выспрашивал об отряде и главных насильниках, увы, испуганным жителям главными казались все. Тяжело вздохнув, он глухо проронил: «Все так все», и замолчал до окончания пути.

По выходу из леса открылось село, расположившееся на небольшом всхолмье. Чуть далее к нему подступал глубокий овраг, по дну которого протекала бойкая речка, не замерзающая даже в сильные морозы. Через неё был перекинут мост, перекрывающий почти половину оврага и оттого довольно высокий. Вся эта картина, ярко освещённая светом полной луны, выглядела по-рождественски нарядной, трудно было представить, сколько страданий и мук скрывалось за этой сказочной красотой.

Ананий повёл людей к мосту и распределил по участкам, одним предстояло надпилить настильные брёвна на дальнем конце, другим подрубить правые мостовые опоры, третьих ожидала работа у самой воды. В свой замысел он никого не посвящал, но ясно, что основным событиям предстояло развернуться здесь. Работали споро и не таились, в деревне шла гульба, оттуда доносились пьяные крики, стихнувшие лишь далеко за полночь. По окончании работы Ананий велел всем перейти на ту сторону и разложить несколько костров, на Антипа же возложил особое задание.

На рассвете в деревню прибежал испуганный мужик и стал умолять о помощи. Он кричал, что их обоз подвергся нападению каких-то разбойников. Литовский пан, начальствующий над загонным отрядом, долго не мог прийти в себя и понять, о чём идёт речь, но когда мужик помянул о находившихся в обозе бочонках с золотом, пан стал отходить от сна. Глянул за овраг — там горели костры и слышались крики, но более всего поразил пана чёрный жеребец, гарцующий под каким-то мужланом. Разве можно было допустить, чтобы такой красавец служил презренному холопу? Пан бросился будить своё воинство, загонники продирали глаза, кряхтя и почёсываясь. Однако весть о золоте быстро привела их в чувство. Поседлали коней и поскакали к мосту. Впереди, в отрыве от остальных летел сам пан, он лихо проскочил мост и уже готов был выскочить на берег, как его конь споткнулся и с испуганным ржанием исчез вместе со своим всадником. Остальные стали сдерживать коней, их удалось остановить у самого края чёрного провала, образовавшегося на месте разрушенного настила. Снизу в гуле шумящей воды доносились жалобные стоны пришибленного пана. Передние растерялись и не знали, как быть, задние напирали, скоро весь отряд скопился на мосту, и тогда Ананий дал условленный сигнал. Спрятавшиеся у реки мужики потянули за канаты, подрубленные опоры рухнули. Мост стал медленно оседать на правую сторону, как бы переворачиваться, люди и лошади посыпались вниз, как крупа, отправляемая в кипящий котёл. Ледяная вода быстро приводила в чувство оглоушенных падением, они пытались выбраться, но их отпихивали от берега баграми, кололи пиками, резали ножами. Тех, кому удалось преодолеть первый мужицкий заслон, встречали дрекольем стоявшие ниже по течению женщины.

— А-а! — кричали они. — Вы отобрали наше добро, теперь жрите рыбу! — и добивали несчастных. Пощады не делалось никому, взаимное остервенение исключало всякую жалость.

Скоро весь загонный отряд был уничтожен. Благодарные жители, к которым возвратилось отобранное насильниками добро, ничего не жалели для своих избавителей. Те же от всего отказывались, взяли только харчишек в дорогу.

   — Куда же теперь?

   — Поедем далее свои сказки сказывать, — усмехнулся Антип.

Тогда от провожающих отделился краснощёкий парень и попросил:

   — Возьмите меня с собой, добрые люди, я обузой не стану, вона сколь всего! — И, правда, парень весь увесился оружием. — Вам не сказки надобно говорить, а врагов бить, воевода умный, конь у него добрый, такому полк надобен. Возьмите меня в полк.

Его поддержали ещё несколько человек.

Антип наклонился к другу:

   — Ребята дело говорят, у тебя бить лучше получается, чем рассказывать.

   — Ничё, — отозвался Ананий.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в романах

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Шекспир
Шекспир

Имя гениального английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) известно всему миру, а влияние его творчества на развитие европейской культуры вообще и драматургии в частности — несомненно. И все же спустя почти четыре столетия личность Шекспира остается загадкой и для обывателей, и для историков.В новом романе молодой писательницы Виктории Балашовой сделана смелая попытка показать жизнь не великого драматурга, но обычного человека со всеми его страстями, слабостями, увлечениями и, конечно, любовью. Именно она вдохновляла Шекспира на создание его лучших творений. Ведь большую часть своих прекрасных сонетов он посвятил двум самым близким людям — графу Саутгемптону и его супруге Елизавете Верной. А бессмертная трагедия «Гамлет» была написана на смерть единственного сына Шекспира, Хемнета, умершего в детстве.

Виктория Викторовна Балашова

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги