Несокрушимые

Впереди по ходу маячили несколько всадников, их назойливость выглядела слишком подозрительной, Ананий принял правее, где овраг сужался, образуя неглубокое ущелье. Правда, оно имело довольно крутые берега, так что всадник, решивший преодолевать это место, подвергался опасности свернуть шею себе и своему коню. Дальнейшее продвижение по этому берегу грозило не меньшими неприятностями: там раскинулся лагерь татарских наёмников. Ананий оглянулся, на некоторое время ему удалось оторваться от преследователей, однако впереди ждала засада и непреодолимое препятствие. Что делать, придётся ещё раз испытать судьбу! Он сделал небольшой полукруг, за это время преследователи подтянулись, уже различались их раскрасневшиеся лица и горящие азартом глаза.

   — Сдавайся, москаль! — вопили радостные глотки.

Ананий отпустил поводья и направил Воронка к опасной узости. Он, повинуясь воле хозяина, на всём скаку устремился навстречу неминуемой гибели. Преследователи стали осаживаться.

   — Эх, загубил коня, добрый був скакун, — послышались голоса, и вдруг все они прервались изумлённым криком — конь, словно птица перелетел через овраг, унося всадника к спасительному лесу.

   — Вперёд! Пся крев! — издал Лисовский громоподобный вопль.

Увы, преследователи и их предводитель в поисках пологого спуска рассеялись по берегу оврага. За это время Ананий с издевательской неспешностью пересёк открытое пространство и скрылся в лесу. Казаки были вынуждены блуждать там в его поисках и выслушивать ругань Лисовского. Небольшой части, замешкавшейся в овраге, повезло и того меньше: их расстрелял Немко, загодя спрятавшийся в укромном месте. Это тоже был условленный приём. Но самое интересное случилось чуть позже. Ананий неожиданно вырвался из лесной чащи и снова увлёк за собой преследователей. Точно так же Воронок перенёс его через овражную узость, заставив казаков преодолевать овраг в обратном направлении, и точно так же часть из них пала от стрел неутомимого Немко. Казаки, видя себя в убавленном более чем наполовину числе, опасались идти дальше.

   — Чур менэ, чур, — крестились они, — то вже сам чертяка, хай його бис няньче...

Лисовский не стал тратить время на ругань и угрозы, продолжил погоню в одиночку, и несколько пристыженных казаков всё-таки последовали за ним. Его душила злоба, негодник совершенно непостижимым образом избегал расставленных ловушек, неожиданно исчезал и появлялся там, где не ожидалось. Лисовский гнал коня наугад, упрямо убеждая себя в том, что ещё не всё потеряно. И так велико было его желание встретить неуловимого, что он даже стал вспоминать слова давно забытой молитвы. Она, верно, и помогла — чёрный всадник вырос перед ним, будто из-под земли.

   — А-а-а! — радостно возопил Лисовский и выхватил саблю, но воспользоваться ею не сумел — выпущенная всадником стрела ударила его в левый висок и свалила на землю. Подскочившие казаки, увидев своего грозного пана поверженным, растерялись, теперь-то они точно уверовали в неземную силу чёрного дьявола. Первым опомнился одноглазый сотник.

   — Сгубили батьку пана! — вскричал он и бросился вдогон. Несколько казаков нехотя последовали за ним, они были напуганы и лишь изображали усердие, чёрный всадник быстро удалялся и уже скрылся в Мишутинском овраге. Похоже, и на этот раз дьяволу удалось вырваться из казацких рук.

Увидев столь близкие крепостные стены, Ананий почувствовал себя в полной безопасности, и Воронок, несмотря на усталость, прибавил рыси. Ах, эта беспечность, коварно поджидающая бойца на излёте трудного пути!

Слишком поздно заметил Ананий фитильный дымок, слишком мало знал он людей строгой немецкой породы, которые будут оставаться в засаде, покуда не получат приказ уйти. Ананий вздыбил коня одновременно с прогремевшим выстрелом, хотел совершить резкий скачок, но преуспел лишь в одном: пуля, предназначавшаяся для его груди, попала в ногу. Ананий почувствовал резкую боль, а вслед за вторым выстрелом вздрогнул и Воронок, пена на его шее окрасилась кровью. Ананий выпустил стрелу — за камнем послышался вскрик. Он готовился к новому выстрелу и чувствовал, как начинает дрожать Воронок.

   — Держись, держись, дружок, нам с тобой ещё воевать и бить ляхов, покуда всю землю не очистим, потерпи немного, только выдюжи...

Слова, на которые так скуп был Ананий, теперь так и текли из него, Воронок удивился и успокоился. Ананий уложил второго засадника, но сзади уже накатывала волна преследователей. Увидев врага так близко и ещё не зная о его состоянии, они в нерешительности остановились.

   — Стрели цих чертив! — завопил сотник, посчитавший возможным забыть о приказе поверженного Лисовского. — Стрели обоих, хай им лихо!