Несколько (довольно странных, если вдуматься) историй про царя Соломона

— Молочко-то работает, — сказал секретарь Азария ехидно. — Голосочек-то прорезался у нас, а? Молочко-то мы, значит, не хотели пить, выпендривались. Не работает, говорили, молочко. А голосочек-то — вот он. Слушаться надо, ваше величество, знающих людей. — И секретарь Азария постучал пальцем по бумажкам, как бы намекая, что и в государственных делах хорошо бы слушаться знающих людей, а не только в вопросах лечения больного горла. Азария тоже был еврейским мужчиной. Он никогда не умел вовремя остановиться.

— Прав оказался, да? — вкрадчиво спросил царь Соломон. — Приятно, да? Радуешься, да?

— И пожалуйста, и радуюсь, — самодовольно сказал секретарь Азария, не умевший вовремя остановиться.

— А ну-ка прочитай, что написано! — сказал царь Соломон и сунул новое кольцо прямо под горделиво задранный нос своего несносного секретаря Азарии. И Азария прочитал:

И ЭТО ТОЖЕ ПРОЙДЁТ.

И немедленно скис.

— Вещь! — сказал очень довольный царь Соломон все ещё хриплым, но, безусловно, бодрым голосом, и с удовольствием надел кольцо на палец. И это кольцо служило царю Соломону ещё много, много лет.

Правда, тут надо честно сказать, что на протяжении этих самых лет царь Соломон немного лукавил. Когда всё было хорошо, он старался про это самое кольцо не думать. А когда всё было плохо, он думал про кольцо и про надпись на нём с большим удовольствием.

Странная история номер 5: Про царя Соломона и представителей любящего народа

В одно прекрасное утро царь Соломон сидел, как положено нормальному царю, на высоком царском троне и писал очередную притчу. Соломон старался быть мирным, добрым царём. Когда ему хотелось чего-нибудь завоевать, или там разрушить, или просто отколошматить кого из свиты, как это с царями бывает, он делал глубокий вдох, потом медленный выдох — а потом садился на трон и принимался писать очередную притчу. Всего царь Соломон написал почти тысячу разных притч. Из чего мы делаем вывод, что вообще-то царь Соломон был человеком страстным, но держать себя в руках умел.

Неизвестно, чего такого воинственного хотелось царю Соломону в это конкретное утро, но писал он очень сосредоточенно. У ног царя Соломона сидел его верный полководец Ванея и играл в интересную интеллектуальную игру: кидался орехами в придворного кота Валерия. Валерий стонал. При очередном кошачьем завывании царь Соломон сделал глубокий вдох, потом глубокий выдох, а потом сказал Ванее:

— Я, дружок, довольно мирное величество, но ты меня достал.

— Знаем мы ваше мирное величество, — обиженно сказал Ванея. — Гонка вооружений вот наблюдается. Лошадей зачем-то в армию ввели. Зачем лошадей? У меня солдаты за три дня отсюда до Офира добегают, особенно если хлыстиком погонять. Рассказал им вчера анекдот про павлина и мороженую курицу — ржут так, что земля трясётся. Зачем ещё лошади? Одна морока.

Царь Соломон сделал глубокий вдох, потом глубокий выдох — и понял, что ему придётся писать притчи до самого вечера, если он не хочет остаться без полководца.

— Прочитайте притчу какую, ваше величество, — попросил Ванея. Он часто видел раненых на поле боя, и ему показалось, что придворному коту Валерию не повредит передышка.

— «Глупый весь гнев свой изливает, а мудрый сдерживает его», — прочитал царь Соломон.

— Это вся притча? — осторожно спросил полководец Ванея после небольшой паузы.

— Вся, — сказал царь Соломон раздражённо.

— Небогато, — сказал полководец Ванея.

— Зато в ней смысла много, — обиженно сказал царь Соломон. — Высокая плотность смысла на единицу текста.

— Если изливать гнев — будет, о чём поговорить, а если не изливать — будет язва двенадцатиперстной кишки, — сказал полководец Ванея.

Царь Соломон застонал, совсем как кот Валерий, и положил ладонь на ноющий живот. В словах Ванеи, безусловно, содержалась некоторая правда.

— Вы не расстраивайтесь, ваше величество, — доброжелательно сказал полководец Ванея. — Все мы люди, все промахиваемся. Я вон из восьми раз один промахнулся (тут Ванея решил, что кот Валерий передохнул достаточно, метнул орех — и не промахнулся. Кот Валерий застонал, совсем как царь Соломон).

— «Наказывай сына твоего, и он даст тебе покой, и доставит радость душе твоей», — язвительно сказал царь Соломон и начал записывать эту новую притчу в свой большой свиток. Он чувствовал себя так, будто полководец Ванея был ему самым что ни на есть родным сыном.

— А вот тут я согласен, ваше величество, — доброжелательно сказал полководец Ванея. — Вот, скажем, Валерий прямо сейчас даёт мне покой и доставляет радость душе моей. Небольшую, правда. Надо, что ли, попробовать в него кокосами кидать.

Царь Соломон сделал глубокий вдох, потом глубокий выдох.

— Уйди, а? — ласково попросил он.

— Не могу, ваше величество, — доброжелательно сказал полководец Ванея. — Я ж вас охраняю. Я, ваше величество, представитель любящего народа. Как я вас брошу? Того и глядишь, придёт представитель нелюбящего народа, нападет на ваше исключительно мирное величество. Что вы будете делать? Тапочками в него кидать? Котом его царапать?