Несколько (довольно странных, если вдуматься) историй про царя Соломона

— Лицензионный, ваше величество, товар, заверенный подлинными пробами и предоставляющий покупателю… Э… Широкий выбор… Разнообразный выбор… Э… пуговиц и колокольчиков. А также браслетов и пончиков! Ой! — пискнул ювелир, поняв, что сморозил глупость. — Не пончиков! Колец! Браслетов и колец! А также пончиков и пуговиц. Ой! — снова пискнул ювелир, и царь Соломон с огорчением понял, что напугал этого человека до смерти.

— А также заколок и баранок, — хмыкнул безжалостный секретарь Азария. Царь Соломон строго погрозил ему пальцем. «Надо что-нибудь купить у этого торговца», — подумал царь Соломон. Он всё-таки даже во время болезни оставался очень, очень, очень мудрым царём и отлично знал, чем можно порадовать ювелира.

— Грустный. Кольцо. Веселить, — прошипел он.

Испуганный ювелир немножко взбодрился: он понял, что ему подвалил царский заказ. И что заказ этот — поставка какого-нибудь кольца. И ювелир немедленно стал демонстрировать Соломону самые дорогие кольца, унизывающие его собственные пальцы, с такой поспешностью, что запутался в собственных руках. Тут безжалостный секретарь Азария снова хмыкнул.

— Весёлый. Кольцо. Огорчать, — хрипло сказал царь Соломон и указал ювелиру пальцем на бессовестного Азарию.

Тут бедный ювелир оторопел. Он привык думать, что развеселить грустного человека можно любым кольцом, которое стоит больше, чем кольцо у соседа. А вот такого кольца, которое грустного бы веселило, а весёлого огорчало, ювелир не знал. И в результате испугался ещё больше прежнего.

И такой, значит, испуганный этот самый ювелир пошёл домой. И дома весь вечер думал, думал, думал — и ничего не мог придумать. И даже надоедание жене с последующим шпынянием детей ничем ему не помогло. Поэтому он решил пнуть кота. И пнул. Но промазал. И вместо кота здорово так стукнулся большим пальцем ноги об табурет.

— Бли-и-ин! — заорал несчастный ювелир, которому только ушибленного пальца и не хватало в этот трудный вечер. — Блин, блин, блин! Пончик, пончик! Баранка, баранка, баранка!!! — кричал бедный ювелир, прыгая на одной ноге; он бы предпочёл кричать что-нибудь другое, но при детях приходилось сдерживать себя. А потом несчастный ювелир прохромал к окну, шлёпнулся на табуретку и принялся смотреть на прохожих. И поскольку теперь он тоже был заболевшим еврейским мужчиной, все прохожие остро ему не нравились. Особенно ему не нравились такие прохожие, которые ходили сначала в одну сторону, а потом — в другую. Потому что о таких прохожих несчастному ювелиру приходилось сочинять гадости дважды. «Зараза… — злобно думал несчастный ювелир, глядя то на одного, то на другого пешехода, сперва бежавшего куда-нибудь по делам, а потом спешившего обратно домой. — Сначала, зараза, туда пойдёт… Потом опять сюда пройдёт… Туда пройдёт… Сюда пройдёт…»

И тут, совершенно неожиданно, на несчастного ювелира снизошло озарение. Позже он рассказывал друзьям, что это озарение было настоящим ханукальным чудом; правда, друзья были склонны считать ханукальным чудом скорее тот факт, что кот ювелира, эта ленивая толстая тварь, неожиданно подняла попу с пола и отскочила в сторону. Так или иначе, несчастный ювелир немедленно перестал быть таким уж несчастным. И бросился в свою мастерскую — чего-то там клепать. И даже забыл, что он больной еврейский мужчина. К счастью, такое с еврейскими мужчинами тоже иногда случается: уж если они решат чего клепать, то про всё забывают. Клепают, клепают, всю ночь клепают…

Так что на следующее утро, когда царь Соломон проснулся ещё ангинистее и несчастнее прежнего, кинул тапочкой в дверь, чтобы явился Азария, и принялся вместо вкусных пончиков терпеливо поглощать омерзительное молоко с содой, которое Азария считал полезным при ангине, ювелир был уже тут как тут. И как только царь Соломон согласился его принять, этот самый ювелир протянул царю очень простое золотое кольцо.

— Хм, — сказал царь немного разочарованно.

— Внимательнее, внимательнее, ваше величество, — снисходительно сказал ювелир. Он уже ничего не боялся, как это часто бывает с еврейскими мужчинами, которые всю ночь клепали.

— Хм, — заинтересованно сказал царь Соломон и поднёс кольцо поближе к глазам. И увидел, что внутри кольца аккуратно высечены четыре коротких слова:

И ЭТО ТОЖЕ ПРОЙДЁТ.

Царь Соломон даже при ангине оставался всё-таки очень, очень, очень мудрым человеком. Он прислушался к своему несчастному горлу, потом ко вкусу мерзкого горько-солёного молока во рту, потом к раздраженному сопению своего секретаря Азарии, страшно недовольного тем, что царь болеет, вместо того чтобы работать, — и засмеялся.

— Вещь! — хрипло, но довольно бодро сказал царь Соломон.