Несколько бесполезных соображений

Дома меня ожидало еще одно потрясение: войдя в спальню, я увидел себя в постели рядом с женой. Читатель может себе представить, какой у меня был вид, когда я разбудил самого себя. Думается, только жена считала, что все не так уж плохо.

— Только бы вы оба, — сказала она, — не торчали целыми днями дома, ведь нет ничего хуже, когда муж все время мозолит жене глаза, да при этом еще и бездельничает.

И мы уговорились, что отныне будем работать по очереди, через день. Сегодня рассказ пишу я, а завтра я. Этот рассказ мой. Заметно?

Будний день

Я спускался в переполненном лифте одного из правительственных зданий в Гааге, и лифт застрял между пятым и четвертым этажом. Произошла серьезная поломка, и лифтер, закусив губу, принялся за ремонт.

— Вот так влипли! — сказал бледный, добродушный с виду мужчина, стоявший вместе с женой возле меня.

— Что верно, то верно, — отозвался я.

Жена его между тем напряженно меня разглядывала. И наконец воскликнула:

— Вот теперь, когда вы заговорили, я вас узнала.

Я посмотрел на ее круглое сияющее лицо.

— Анни, — торжествующе представилась она.

— Анни… — смущенно повторил я. За те двадцать лет, что мы не виделись, она стала втрое толще.

А она сказала:

— Как ты располнел! — И, повернувшись к мужу, добавила не без кокетства: — Это мой первый жених, ты о нем знаешь.

Супруг приосанился.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Раз такое дело, давайте наконец познакомимся!

Мы, смеясь, пожали друг другу горячие руки, потому что в застрявшем лифте становилось душно.

— Он, бывало, всегда встречал меня у дверей конторы, — сказала Анни. — Стихи мне писал. И вообще здорово за мной приударял.

— Еще бы, — сказал я.

Муж непонятно почему одобрительно кивнул головой.

— Да, она мне все это рассказывала, — самодовольно заметил он. — Вы ведь и кольцами обменялись, разве нет?

— Лифтер! — окликнул стоявший в углу старик. — Тут девушке стало дурно.

— Я делаю все, что от меня зависит, — отозвался служащий. — Все, что в человеческих силах.

— Ты мое кольцо сохранил? — спросила Анни.

— Конечно, — солгал я.

— Ой, Фриц, не надо! — крикнула она, глядя на мужа с комическим испугом. Тот весело рассмеялся.

— А кольцо, которое вы подарили Анни… — начал он.

— Не рассказывай, Фриц, не рассказывай! — воскликнула она и толкнула его в бок.

— Да чего там, — продолжал он оживленно. — В войну с золотом было туго, верно я говорю?.. А мне надо было поставить коронку на зуб… Вначале она, правда, ни за что не соглашалась, но потом…

— Ну, хватит глупости говорить! — сказала Анни.

— А что тут особенного? Вот он, взгляните, — сказал ее муж и широко открыл рот.

В тот же миг лифт со стоном рванулся с места и поехал вниз.

В холле мы несколько застенчиво распрощались.

Да-а, девушкой она была очень мила.

* * *

Министр запаздывал, а когда наконец появился, то был жизнерадостен и добродушен, как самый обыкновенный человек. Из-за стены фраков, державших министра в плену, как некое сокровище, доносились по временам взрывы смеха, каким мужчины под пятьдесят изображают радостное настроение. Юбилейный комитет, что называется, млел от почтительности, и в первую очередь председатель с пока что пустой, но алчно жаждущей заполнения петлицей на груди; он с глубочайшим интересом ловил каждое слово, слетавшее с губ могущественной персоны. Природная сонливость круглого, без признаков растительности председательского лица сменилась благоговейным восторгом, к какому обязывало присутствие высокого гостя. С виду он походил на человека, который вдруг впервые в жизни очутился на ярком солнце. Его блеклые глаза не отрывались от мудрого оратора, губы готовы были в любую минуту сложиться в улыбку, а гаснущая юбилейная сигара в вяло повисшей руке праздно потрескивала, обрастая длинным столбиком пепла.

— А теперь мы с вами немного посекретничаем, — вдруг обратился к председателю министр и с обворожительной настойчивостью взял его под руку. Они вышли из круга обступивших их людей и важно двинулись вперед, как и подобает мужчинам, которые, отбросив шутки в сторону, перешли к обсуждению далеко идущих планов. Министр разглагольствовал многозначительно, с апломбом, энергично жестикулируя, его собеседник с самой серьезной миной кивал в ответ. И тут…

Посреди сказанной его превосходительством фразы будничное «я» председателя вдруг вспомнило о зажженной сигаре. Он по-прежнему не сводил глаз с лица высокочтимого гостя, а рука его тем временем поднялась и с ужасающей медлительностью сунула сигару горящим концом в рот. Я видел, как это произошло. Сперва беспрепятственно исчез столбик пепла, потом губы сомкнулись вокруг тлеющего кончика, и тотчас же язык и нёбо принялись спешно передавать центральной нервной системе депеши о случившейся неприятности.