Несчастный случай

Городские власти проинформировали Аню об особой чести делать первые шаги и тэ дэ, перевели на счет аптеки деньги, поставили двух внушительных охранников у входа и пригласили двух голландских чиновников для консультации. Тех самых голландцев, которых так развеселил Анин бывший муж. И что за мысль пришла ей в голову позвать их на день рождения? Ну да сделанного не воротишь.

Несколько первых ночей аптека стояла пустой, никто в нее не заглядывал. Две молоденькие продавщицы, студентки мединститута Маша и Даша, сестры-погодки, похожие друг на друга, как две капли однопроцентного раствора салицилового спирта, как горошины аскорбиновой кислоты из одного флакона, смущенно посмеивались, маялись от безделья, а под утро задремывали над страницами иллюстрированных журналов и учебников.

Аня отлично помнила свою первую посетительницу. Это была девушка, которую привела мать. Она втолкнула дочь в аптеку, а сама осталась ждать за дверью. Девушка преувеличенно вежливо улыбнулась и протянула свою справку. Рука ее подрагивала, под глазами темнели синяки. Она выглядела как мышь, загнанная в мышеловку.

Маша хихикнула, Даша дернула ее за рукав, и обе потянулись за лекарством. На слова «наркотики», «наркоман» в аптеке Аня наложила запрет.

Так начал работу проект «Ночная аптека».

Теперь Аня не жалела, что ввязалась в это странное дело. Насмотревшись на своих больных и их родственников, она почувствовала собственную значимость для них. Ее роль не сводилась больше к тому, чтобы напоминать о начале «Санта-Барбары», к которому, если не поторопиться, — можно опоздать. Она действительно помогала больным, и если не излечивала, то избавляла их от страданий. Не говоря уже о профилактике правонарушений, выражаясь языком казенным. Правда, с этической стороной своей новой деятельности Аня пока что не разобралась. Отложила на потом.

За окном стемнело, Ане пора было ехать на свою странную интересную работу.

Она сняла крышку с проигрывателя и поставила пластинку Майлза Дэвиса. Труба, чистая и звонкая, как весенний рассвет на океаном, наполнила комнату звуками. Компакт-дисков Аня не покупала — ей нравился запах винила.

Аня поплескалась под душем и насухо вытерлась жестким махровым полотенцем. Увлажняющая основа на лицо. Потом совсем немного светлого тона легкими движениями пальцев. Прозрачная рассыпчатая пудра придала лицу матовость.

Немного румян не могли помешать Ане. Несмотря на отсутствие усталости от работы по ночам, цвет лица ее менялся, бледность и прозрачность кожи прибывали. Но Аню не тревожил этот новый оттенок цвета ее лица, а даже нравился. Он как будто молодил ее и делал лицо воздушным, не совсем здешним.

Оттенив голубые глаза разными оттенками серого, Аня добилась, чтобы взгляд ее стал ярким и одновременно твердым. Цикламеновая помада дополнила холодную зимнюю палитру на Анином лице, наиболее подходящую руководителю небольшого предприятия.

Не меньше десяти минут Аня расчесывала свои пшеничные волосы до плеч. И все это время разглядывала себя в зеркале. Высокая, гибкая, руки немного длиннее обычного, тонкие пальцы, совершенной формы щиколотки. Кажется, за последние десять лет ее привлекательность не угасает, а, наоборот, только выравнивается, стремится к своему пику.

Так Аня кокетничала сама с собой, в глубине души понимая, что приглушенный рассеянный свет в спальне, где она причесывалась перед зеркальной раздвижной дверью большого шкафа, — мягкий верхний свет не может быть объективным судьей. Тридцать лет это не двадцать. Слишком короткой юбки Ане уже не надеть, если она не хочет выглядеть смешно.

Шерстяной костюм цвета слоновой кости с юбкой, немного приоткрывающей колени, был извлечен из шкафа и дополнен абрикосового цвета блузкой.

Аня собрала волосы в пучок.

Через четверть часа она заперла за собой дверь и отправилась в аптеку.

— Ничего особенного не произошло, — докладывал охранник, вытянувшись по стойке «смирно» и глядя в потолок, — все спокойно…

— Что вы, Анатолий Георгиевич, — улыбнулась Аня тезке своего мужа, который, верно, этим и раздражал ее, — как на театре боевых действий?

— Да нет, я говорю, все спокойно, — продолжил Анатолий, — разве что… — И он опустил глаза на начальство.

— Что?

— Один подозрительный тип прошел мимо аптеки туда-сюда пять раз.

— Ровно пять? Вы уверены, что не ошиблись при подсчете? — Аня не могла сдержать смешка.

— Так точно! — Охранник только что каблуками не щелкнул и честь не отдал.

Аня много раз пыталась выявить у Анатолия чувство юмора, но тот был тверд как скала. «Какой молодец!» — думала Аня и проходила к себе в кабинет.

Высокий, сухощавый, начавший лысеть, Анатолий олицетворял собой стиль «бравый фельдфебель» в чистом виде и не подпускал к своей персоне никого ближе чем на метр. Он не говорил, он докладывал, закатив глаза. А на вопрос «как дела?» отвечал «рады стараться». Даже своему болтливому напарнику Мите.

Аня знала про Анатолия не много. Ему сорок три года, не женат и никогда не был, воевал в Афганистане, потом служил шофером в милиции, теперь охранник. Водку не пьет.