Несчастные девочки попадают в Рай

Я не любила огонь. Всегда остерегалась его. Огонь принес в мою жизнь много горя и хранил в себе печальные воспоминания. Но сейчас страх ушел. Мне хотелось превратиться в крохотного мотылька, коснуться крылышком обжигающего пламени и вспыхнуть. Стать пеплом. Тогда бы ветер унес меня далеко-далеко. Подальше от этого места. Туда, где нет ничего — ни радости, ни горя…

В дверь настойчиво постучались, но я никак не отреагировала.

— Злата, можно? — не разуваясь, на кухню прошел наш местный участковый. Отец Рыбина. Михаил Игоревич. — Мне нужно с тобой поговорить, ты не против?

Я не надеялась услышать что-то новое, но каждый забегающий человек просил разговора со мной. Что они хотят услышать? Я уже несколько дней повторяю одно и то же. Я говорю только правду, хоть и мало что помню.

— Да уж, ребятки, — опечаленно выдохнул Михаил Игоревич, глядя на захламленный дом. — Как же так? Не понимаю, как такое произошло? — приговаривал он, качая головой.

Одичалый Паша крушил мебель несколько дней, поэтому, в доме царил полнейший хаос. Я не пыталась его остановить. Зачем? Таким образом, малыш выражал свой протест этому миру, а я встала на его сторону. Впрочем, кроме меня больше некому это сделать.

— Ты хоть что-нибудь вспомнила? — пододвинув табурет, участковый сел напротив меня.

Я облизала губы, покрывшиеся шершавой коркой. Ожег. Учитывая особенности своего организма, я вообще удивлена, как не оказалась в больнице после выпитой гадости.

— Я помню выстрел, — как под гипнозом повторяла я. — Кто-то стрелял в дедушку.

— Ты можешь предположить — кто это мог быть? Ты их знаешь?

Бред. Полный бред. Я отвечала на этот вопрос десяток раз, но люди, будто не хотят меня слышать. Какой ответ им нужен?

— Я была с вашим сыном и Колей Лагута. Только они были…

— Они ночевали дома, — резко бросил участковый, словно хотел всевозможными путями огородить своего сынишку от ответственности. — У ребят есть алиби.

— Это ложь, — возразила я. — Они были там.

— Ты ошибаешься, Злата.

Я едва держалась.

— Они были там!

— Нет! Их там не было! — настойчиво твердил он и тогда я все поняла.

Скажешь хоть слово — я убью тебя и твоего сопляка. Мне ничего не будет.

Несправедливость. Она повсюду. По всей видимости, Рыбин причастен к убийству дедушки, но всячески пытается это скрыть. Нет, это точно был он. Все, что до этого момента я считала дурным сновидением, было вовсе не сном.

— Как Федор чувствовал себя последнее время?

Я нахмурилась.

— В каком смысле?

— Я имею ввиду, он не мог самостоятельно свести счеты с жизнью?

— И оставить нас одних? — недоумевала я. — Он бы никогда так не поступил! Это было убийство! Я…

— Это уже не тебе решать, — грубо перебил он. — Следствие со всем разберётся.

Мое веко дрогнуло.

«Гори в Аду», — мысленно пожелала я.

— Кстати, это вам на первое время, — на стол упал газетный сверток.

— Что это? — проглотив болевой ком, спросила я.

— Деньги. Немного. Так, пока решается вопрос с опекой. Ты возьми, Злата. Пригодиться.

Это были грязные деньги. Всем нутром я чувствовала, что это не финансовая помощь. Что угодно, но только не она.

— Уберите. Мне не нужно. Мне ничего от вас не нужно. Мне нужна только правда.

Лицо Михаила Игоревича стало каменным.

— Не отталкивай помощь, Злата. О будущем подумай. О себе и о Пашке, — теперь его голос был угрожающим. — Ты ведь не хочешь, чтобы вас по детским домам распределили? Не факт, что до твоего совершеннолетия его не усыновят другие люди. Если ты пойдешь навстречу, обещаю, я сделаю все что в моих силах, чтобы вы остались здесь. У Федора, ведь, есть родственники, правда? Они не бросят вас, я уверен. Мы обязательно кого-нибудь найдем.

Сволочь. Его речь была подобна ядовитому шипению. Как же сильно он сейчас был похож на своего сынка. Яблоня от яблони…

— Так что, ты возьми деньги, Злата. А про ребят забудь. Их с тобой не было, хорошо?

Наши взгляды встретились. Там не было ни капли совести.

— Вот увидишь, через месяц все наладиться. Забудется. А деда мы твоего похороним. Всем селом. Люди добрые не бросят.

Горячие слезы покатились по моему лицу.

Ну, проснись же ты, Злата! Проснись!

Я знала, что, приняв эти деньги — предам дедушку, оскорблю его, опорочу память, но не лишусь брата. Что же мне делать? Как мне быть?

* * *

Проливной дождь не спешил заканчиваться.

Сегодня, родительская могила послушно приняла еще одного члена семьи. Теперь на сравнявшейся земле образовался свежий холмик, а вместо памятника красовался деревянный крест. Хотя нет. Скорее это были две балки, скрепленные несколькими гвоздями. Человек, выводивший фломастером годы жизни, допустил ошибку в дате рождения, зато мастерски прикрепил черно-белое фото на изоленту.

Проводить дедушку в иной мир пришло немного человек: участковый, Соколова и еще несколько соседских бабулек со своими внучатами. Пашку забрали родители Нины, дабы не травмировать ребенка еще больше. Я не понимала, как поступить правильно и согласилась с их предложением. Признаться честно, я вообще ничего не понимала. Ничегошеньки.