Нерушимый 2

Тренер Борецкого, высокий мужчина предпенсионного возраста с наполовину парализованным лицом, метался вокруг клетки и корчил ужасные рожи, ведь двигалась у него лишь левая сторона лица. Но вел себя достойно.

— Барик, прессуй! — кричал он. — Ну что ты спишь, соберись!

А я поглядывал на него, и здравый смысл говорил: «Смотри, Саня. Вот он, боксер-пенсионер с отбитой головой. Завязывал бы ты, пока не поздно, а?»

— Минута, Леха! Пора! Порви его!

Соперники дышали тяжело, их тела лоснились от пота. На скуле Борецкого наливался кровоподтек. Алексей сжал волю в кулак и попытался ударить, Борецкий — отловить его на противоходе, но Леша уклонился, и Барик таки взял его в клинч и попытался повалить, но получил коленом в пузо, аж отпрыгнул.

— Леха, браво! — крикнул Витаутович.

Олег сосредоточенно снимал поединок через сетку и беззвучно выматерился, когда Барик ринулся на Алексея и повалил его, но тот закрылся, и последние двадцать секунд соперники боролись, как предыдущая пара бойцов — без явного преимущества у кого-либо.

А потом прозвучал сигнал окончания боя, противники расцепились и разошлись по углам, искоса друг на друга поглядывая.

Рефери замер в середине клетки, смотря на судей, которые зашептались, заспорили, сверяя результаты.

Рефери наконец подошел к ним, ознакомился с оценками, вернулся на место. За одну руку взял Алексея, за другую — Борецкого.

Мое сердце зачастило. Лев Витаутович сделал стойку — точно змея перед броском.

Рефери как назло тянул время и все время поглядывал куда-то в сторону вип-ложи. Наконец над ареной раздался голос диктора:

— На четвертом ринге спортсмены показали высочайший уровень мастерства! Судьям было сложно принять решение, но, при равной борьбе… победу одержал Юрий Борецкий, представляющий лиловский спортивный клуб армии! — Рефери поднял руку Барика. — Алексей Поддубный, лиловское «Динамо», выбывает, проиграв по решению…

На меня словно опрокинули ведро ледяной воды. Витаутович скрестил руки на груди, ноздри его раздулись, кулаки сжались. Алексей встретился с ним взглядом, поднял уголок рта — типа, все, как вы говорили — спокойно вышел из клетки.

Глава 16 Волком пахнет! Или барсуком!

Косясь на Борецкого, который тяжело ступал, подволакивая ногу, Олег со злорадством проговорил:

— Гляди, Лех, тяжко ему, суке, пришлось!

Алексей скривился — мол, толку-то, раз победу отдали Барику, но Лев Витаутович схватил его за затылок, притянул к себе и отчеканил:

— Ты победил, Леха, понял?

Тот слабо кивнул, и в этот момент с трибун раздался задорный мальчишеский свист и выкрики:

— Судью на мыло! Нечестно!

— Нечестно!

Кричали сыновья Людмилы, повязавшие бело-голубые шарфы, и присоединившийся к ним Мищенко. Комендант и вахтер общаги в одном лице аж побагровел, выкрикивая всякое ненормативное в адрес рефери.

— Слышишь, Лех? — похлопал его по плечу Лев Витаутович. — Народ не обманешь, он все видит!

— Так сделайте что-нибудь! — возмутился Олег, обращаясь к тренеру. — Что толку от народа, если эти уроды что хотят, то воротят?

Витаутович, начав закипать, зажмурился, вдохнул-выдохнул и объяснил то, что и так было понятно:

— Проблема требует рассмотрения. Ну напишу я жалобу, ну запустят ее по инстанциям наверх, вплоть до Русака, и что?

— Это… — начал спрашивать я, но Витаутыч по привычке ответил не дожидаясь продолжения вопроса:

— Председатель Комитета по физической культуре и спорту. И что? На это уйдет несколько дней или даже недель: бюрократический аппарат неповоротлив. Мои предъявы здесь и сейчас не стоят выеденного яйца. Даже если все спустя время решится в нашу пользу, Леша не пройдет в следующий тур. Но те, кто засудил его… Поверьте, парни, я сделаю все, чтобы в спорте их не было.

Алексей стоял бледный, опустошенный, и молчал. Из него словно ушла жизнь. Он хотел… ничего. Хотел пустоты и забвения. Поверив в чудо после моей победы, он выложился по полной, столкнулся с несправедливостью и потух.

Когда начались последние бои первого круга, мы отошли к стене. Витаутович продолжил утешать Алексея:

— Леша, ты был лучшим! Я говорил, что ты одолел Борецкого лишь раз — это не так. Все видели, что ты сейчас победил, даже мальчишки это поняли.

Тем временем боковым зрением я заметил, как охранники выгоняли с трибун сыновей Людмилы, она рассыпалась в извинениях, Мищенко угрюмо молчал. Мальчишки были настолько отбитыми, что не испытывали страха перед властью и, перепрыгивая через ряды и улюлюкая, понеслись прочь.

«А ведь Борецкий теперь вполне может достаться и мне по жеребьевке», — пришла вполне здравая мысль. Если так случится, я сделаю все, чтобы вырвать у него победу и отомстить за Алексея.