Нерушимый 2

Афоненко попер в атаку, как бык — на красную тряпку. Олег сделал обманный прямой — Афоненко настолько бездарно выставил блок, что открыл корпус. Олег атаковать не стал, побоялся, что это ловушка. Обозначил лоукик, но вместо того, чтобы выставить блок или увести противника в партер, Афоненко дернул рукой, и все стало понятно — он такой же боец, как и бык колхозный.

Я очень надеялся, что Олег не станет бить этого бедолагу по-серьезному.

Он оправдал мои ожидания — провел молниеносный бросок в ноги, и вот горе-боец Афоненко распластан на полу, а Олег заломил его ногу. На миг мне показалось, что Афоненко будет умолять о пощаде и не догадается постучать по полу. Но представитель молокозавода затарабанил с такой силой, что, наверное, и этажом ниже услышали. Таким образом первый бой Олега длился секунд двадцать.

— Олег! Красавчик! Молодец! — закричали с трибун. — Так держать, Рыков!

Я поднял голову и увидел Мимино, размахивающего руками. Болельщики «Динамо» в лице Мищенко, Джабаровой, Мимино и уборщицы Людмилы с тремя подростками лет двенадцати-пятнадцати по полупустому зрительскому залу переместились к первой клетке.

Рефери остановил бой и поднял руку Олега, который выглядел скорее удивленным, чем радостным. Побежденный Афоненко бросился в свой угол, на него сразу же спикировал тренер и стал размахивать руками, изображая удары. Витаутович косил на него правым глазом и больше всего на свете хотел отправить этого идиота в нокаут, чтобы бред не нес, не позорился.

Мы с Алексеем пожали руку победителю, и Витаутович сказал то же, что вертелось у меня на языке:

— Олежка, молодец, что не стал его калечить. — Он злобно посмотрел на тренера Афоненко. — Что за клоун? Из какой Хацапетовки он вылез?

— Не всякие тренеры одинаково полезны, — брякнул я.

Олег захохотал. Алексей будто окаменел, полностью сосредоточенный на своем поединке. Казалось, он мысленно проводит болевые, удушающие, связки, ставит блоки и уклоняется от ударов.

О, я как никто знал, что он сейчас чувствует! И ждал, что Витаутович начнет его прокачивать, как прокачивал меня — что сможет, просто надо сосредоточиться…

Но нет. Видимо, Витаутыч понимал, что Алексей лучше справится с проблемой наедине с собой.

— Не ведись на провокации, Леш, — напомнил он. — Борецкий будет тебя провоцировать. А еще будет подпускать близко, ждать, пока раскроешься, чтобы одним ударом решить исход. Что я тебе говорил?

— Скорость. Маневренность. Дистанция. И что по очкам я не выиграю.

— Если отбросить последнее, то правильно. Он сильнее, но ты выносливей. Навязывай игру, прессуй его. Не позволяй переходить в партер. И держи рот на замке. — Он повернулся к Олегу. — Это и тебя касается.

Я снова бросил взгляд на наших зрителей — они начали мигрировать вслед за нами. На ходу Мимино открыл сумку, перекинутую через плечо, и принялся раздавать всем бело-голубые шарфики. Младшему сыну Людмилы подарка не хватило, он принялся тянуть шарф у среднего, за что получил затрещину от матери.

Алексей, потирая переносицу, уставился на клетку № 4, где уныло и безрезультатно возили друг друга по полу два борца. Досрочно этот бой не закончился, а когда объявили следующий, Алексей вдруг стал верующим, едва заметно перекрестился и встал в синий угол. Дышал он размеренно и глубоко и казался высеченным из мрамора.

Бой предстоял не мне, но под ложечкой предательски засосало, словно это я там стою, а не Алексей.

Как и Ибрагимов, Борецкий был чрезвычайно занят, видимо, позированием перед камерами телевизионщиков (как-никак фаворит турнира!), и явился в красный угол в последние секунды. Уставился на таймер, соперника демонстративно не замечая, и смотрел туда, пока не объявили участников и пока рефери — тот же, что следил за моим боем, — не велел поприветствовать друг друга и не объявил начало боя.

— Порви его, Юр-ра! — заверещала тупая блонда со второго ряда.

Тупая — потому что встала рядом с группой поддержки «Динамо», а когда до нее дошло, и она попыталась ретироваться, оказалось, что мальчишки Людмилы привязали ее волосы к стулу и покатывались со смеху. Людмила отвешивала затрещины то одному, то другому, то третьему, а Джабарова пыталась ее остановить.

Я всей душой болел за Алексея. Оказалось, болельщиком быть гораздо сложнее, потому что от тебя ничего не зависит.

Как Витаутович и говорил, Борецкий подставлялся и контратаковал, пытался загнать Алексея в угол и вынудить раскрыться, но динамовец танцевал вокруг, нанося скользящие удары и не позволяя ни повалить себя, ни ударить сколько-нибудь серьезно.

В судействе я не понимал ни черта, но на мой дилетантский взгляд, наш Алексей вел этот бой, был более активным, и его удар достигал цели чаще, лишь единожды он пропустил серьезный удар по корпусу коленом, и то чуть отшатнулся, и он пришелся вскользь, зато Борецкий пропустил боковой в челюсть — аж слюни расплескал, но не потерял самообладания, попер на Алексея буром — динамовец еле успевал уклоняться.

— Лех, полторы минуты! Молодец! Держись! — подбадривал Витаутович.