Нерушимый

Похоже, Настя поплыла от выпитого, голос изменился, стал текучим, каким-то благостным. Она мечтательно закатила глаза, и я понял, чего она хочет больше всего на свете — удачно выскочить замуж и жить королевой. Сложно было осуждать восемнадцатилетнюю девчушку за такие устремления.

— Слушай, Насть… — вернул я ее в реальность. — Неужели никто не пытался как-то сместить Шуйских?

Она посмотрела на меня с некоторым испугом, отшатнулась, и ее лицо скрылось в полумраке. Под ней скрипнула кровать, когда она осторожно ответила:

— Это не наше дело, Саша. О таком не говорят, не пишут. Потому что обсуждать Дары нельзя. Это категорически запрещено.

— Дары? Что за Дары?

— Первый Дар каждому, кто помог товарищу Горскому сохранить страну — пожизненные посты. Второй Дар — возможность передавать свой пост по наследству. Про эти два Дара все знают. Но есть и третий. И он такой сказочный, что в него верят только дети и старые бабки. А я о нем… Ик!.. Говорить не буду!

Девушка поднялась и сказала:

— Хватит говорить о всякой нудятине. Давай лучше выпьем! На брудершафт!

— На брудершафт? Ик! — Я посмотрел на нее немного осоловевшими глазами. При мысли о поцелуях у меня забурчало в животе — пирожки дяди Николая давно переработались в энергию до последнего атома. — А давай на брудершафт! Только это… Закусить бы, а?

— Точно! Вот же я дура, ты же с работы и не ел ничего! У нас с ужина ничего не осталось, парни все сожрали, но я сейчас пошурудю в холодильнике. Жди!

Чуть пошатнувшись, она поднялась, пошла к двери, покачивая бедрами, обтянутыми брюками, и всей походкой намекала, что делает это специально — чтобы товарищ Нерушимый впечатлился и не уснул. Дойдя до выхода, она довольно бодро выскочила из комнаты, оставив меня наедине с мыслями.

В предыдущей жизни мне не было дела до мировой закулисы, эликсиров молодости и прочего, и россказни Насти я бы высмеял в худшем случае, а в лучшем — покивал, лишь бы не спорить с симпатичной девушкой и добиться своего. В той жизни — до встречи с Аленой.

Но после того, как умер, пообщался в междумирье с богиней, а потом возродился, причем сам смоделировал новое тело и выбрал место рождения… После такого я был готов поверить и в таинственные Дары Горского всем лидерам областей и республик, после которых у них отпало все желание ни от кого не зависеть. Как она сказал? «Добрым словом»…

А что, если Горский такой же, как и я, попаданец? Может, и ему дали выбор? Я попытался вспомнить, какие мне предлагались необычные таланты, но черта с два — список будто стерли из памяти! Ладно, допустим. Допустим, товарищ Горский — не самый обычный человек, может быть, такой же переселенец из другого мира. Возможно, такой, который переселился не в то же время, а в прошлое, и спас СССР от развала. Причем раз он появился на верхушке партийной власти уже после Горбачева, а потом в считанные дни убедил всех не расходиться… Нет, здесь точно не обошлось без каких-то сверхспособностей. И судя по тому, что товарищ Шуйский в свои семьдесят два выглядит на сорок, третий Дар — или продление жизни, или что-то подобное. Или — вообще что-то экстраординарное.

В общем, первым делом, как зарегистрируюсь в «Комсети», сразу же изучу биографию этого Горского. Вряд ли узнаю что-то, чего не знает каждый в стране, но будет с чего начать копать.

Из мыслей, которые начали кружиться в хмельном хороводе, вывел хлопок двери. Порог переступила Настя, в домашних тапках протопала вперед и остановилась посреди комнаты, в руках у нее была тарелка с какой-то нарезкой.

— Темно, не видно ничего, — сказала она, и я одной рукой взял тарелку и поставил на стол, другой — обнял Настю за талию и провел к кровати.

И только теперь стало видно, что она принесла.

— Грибы маринованные! Соленья! — Недолго думая, я отправил в рот половинку огурца. — М-м-м, хрустящие. То, что надо!

Еще на тарелке было два порезанных плавленых сырка, булочка с чесноком и пучок петрушки. Я сожрал половину всего прежде, чем понял, что неприлично себя веду. Молодой, мать его, растущий организм требовал еды!

Мой взрослый разум усмехнулся и посоветовал обратить внимание, какая Настя хорошая девочка: красивая, умная, заботливая. А я, троглодит, на еду набросился вместо того, чтобы…

— Спасибо! Извини, так вкусно, что увлекся.

Настя разулыбалась, устроилась на кровати удобно.

— Бабушка делала. Давай по последней, а то так голова кружится!

— На брудершафт? — напомнил я, думая, что девушка застесняется, пойдет в отказ, но нет.

Пока я наливал, она смотрела с любопытством и страхом, и в ней боролись два желания: сбежать от меня и продолжить.

Я поставил пустую бутылку на пол, наши руки сплелись. Выпили мы одновременно и одновременно съели по кусочку сыра, а потом замерли в опасной близости друг от друга.

Глаза Насти засияли, губы приоткрылись, она чуть подалась вперед, и наши губы встретились. Целовалась она неумело, но искренне. Пахла карамельками и юностью.