Непростые числа

Я держала телефон обеими руками и не отрываясь смотрела в окно. Шел снег.

– Это Петра, – ответила я через какое-то время. Думаю, я ни разу не моргнула.

Повисло молчание.

– Агент Пи, – сказал он.

Кровь превратилась в лед, порошок-шипучка взорвался. Значит, он тоже читал желтую тетрадь. Или кто-то рассказал ему. Я закрыла глаза и досчитала до десяти.

– Мне на самом деле нужно поговорить с Хоконом Хёйером, – произнесла я и сглотнула.

Снова стало тихо.

– Это мой отец, – сказал Томас. – Зачем тебе с ним говорить?

– Наверное, нам лучше встретиться, – ответила я.

Я шла одна по освещенной дорожке. Когда я приблизилась к «Треугольнику», мое цементовое сердце снова немного забурлило.

Томас сидел на скамейке, плотно обхватив себя руками. Коричневая куртка с капюшоном была слишком тонкой, но сейчас он хотя бы надел шапку. Я медленно подошла и увидела, что он улыбается.

– Агент Пи, – сказал Томас.

Я сглотнула и посмотрела вниз.

– Откуда ты про это знаешь? – спросила я и носком ботинка нарисовала на снегу кривую линию. Томас смотрел на меня, я чувствовала его лазерный взгляд. Мне этого не хватало.

– Твоя одноклассница, которая живет рядом с нами, – сказал он. – Кристине.

По моей шее побежали мурашки. Я посмотрела на него.

– Она пришла и показала мне тетрадь и сказала, что ты совсем куку.

Мир закачался, но я должна была держать фокус. На его шапке лежал снег, а снег на самом деле вода.

– Я подумал, что это весело, – произнес он. – Особенно мне понравился рапорт, где ты написала, что остальные в клубе плавают вяло. Ты называешь меня мальчиком-пропеллером?

Теперь я на самом деле умирала. Из комка цемента мое сердце превратилось в таблетку порошка-шипучки, и сейчас она раскрошилась.

– Петра? – произнес он.

Я открыла глаза.

– Да, – сказала я.

– Я тоже ходил к «пэпэушнику».

Я вскинула на него взгляд.

– Ты?

– Да.

– Почему?

– Ну… Переезжать так часто с места на место – не всегда хорошо. Каждый раз, когда у папы появлялась новая работа, мне приходилось менять все: школу, друзей. К счастью, у меня было плавание. Когда человек плавает, ему не нужно много думать. Или разговаривать.

Я думала о том, как он говорил про желание ненадолго исчезнуть. И что здорово использовать свое тело, потому что тогда можно убежать от мыслей.

– Ты в шапке, – сказала я.

– Да, – ответил он. – Я схватил воспаление уха. Мне нельзя плавать четыре недели.

Я подумала о тренировке, на которую он не пришел. Вот почему. Он так здорово улыбался мне, что я боялась в это поверить. Мы стояли совсем рядом друг с другом, и я сделала шаг назад. Я должна была держать фокус сейчас, а у меня не получится, если стоять слишком близко. Тем более, если начать целоваться.

– Что ты еще видел в желтой тетради? – спросила я.

Он посмотрел наверх, как делают люди, когда думают.

– Я видел что-то о человеке по имени Явид, – ответил он. – Кто это?

– Вот для этого мне и нужен твой отец, – сказала я. – Для спасательной операции.

Томас пошел со мной домой. В коридоре он снял ботинки и поставил их достаточно ровно. Я вбежала внутрь и зажгла везде свет.

– Заходи! – сказала я.

В гостиной я опустилась перед «всемирным» ящиком Малин и достала атлас. Томас прошел вслед за мной и медленно сел.

Мы листали атлас, и это было так здорово. Он показывал мне, где что находится.

– Вот тут Кале, – сказал он. – И тут мы как-то раз жили.

Он показал на другое место во Франции. Я вырвала листок из желтой тетради и написала сверху «ОПЕРАЦИЯ ГРАЖДАНИН МИРА». Внизу я вывела:

Снеккерстад – Кале – Снеккерстад

– У тебя красивый почерк, – произнес он.

У меня потеплело лицо, но я должна была держать фокус. Я рисовала маршрут, и мы разрабатывали план. В нем участвовали дипломат Хокон Хёйер, Конрад с яблочным напитком, беженка Мелика и еще Крис.

Крис. Он на восемьдесят процентов состоял из воды и кидал вещи в людей. Я знала его всю жизнь.

Я стояла перед дверью директора и стучала.

– Заходи, – произнес директор. У него был очень низкий голос.

Я открыла дверь, вошла и остановилась посреди комнаты.

– Это была я.

– Что-что? – ответил он. Его усы с обеих сторон завивались вверх.

– Это я разбила окно, а не Крис.

Он уставился на меня.

– Но Крис признался, что он…

– Да, – произнесла я. – Он хотел меня защитить.

Я сглотнула.

Директор смотрел на меня серьезно, но мне он верил больше, чем Крису.

Крис стоял снаружи у моей двери. Я видела его в окно сбоку, его ступни шевелились. Он всегда был таким беспокойным.

– Привет, – сказала я, открыв дверь.

– Привет, – ответил он.

Я отступила чуть назад, чтобы он мог пройти в коридор.

– П-п-п-прости, – проговорил он.

– Это я должна просить прощения, Крис.

Я смотрела ему в глаза. Вспомнила его руку, которая метнулась вниз за мной, когда я с головой ушла под воду в реке. Крис вытащил меня наверх. Крис прыгнул на лед так, что он разлетелся на куски, но вытащил меня наверх.

Теперь Крис и Мелика сидели в пиццерии у кругового перекрестка и с нетерпением ждали, что же я расскажу.

– Значит так, – начала я. – Брат Мелики в больнице на севере Франции. На карте это примерно вот тут.

Я показала ручкой в атласе.