Непристойные предложения

– Не стану подслащивать пилюлю, Стью, – сказал адвокат, раскладывая содержимое портфеля на старинном кофейном столике, который Мариан ловко соорудила из армейского сундука начала XX века. – Выглядит паршиво. Я просмотрел последние решения БСП, и в их свете твоя ситуация выглядит паршиво.

– Есть ли хоть какой-то шанс? С какой-то позиции?

– Именно это мы и попробуем выяснить сегодня.

Мариан вошла и свернулась клубочком на диване рядом с мужем.

– Ох уж эта Лиза! – воскликнула она. – Я чуть ее не отшлепала. Она уже считает меня посторонним человеком, который не может ей указывать. Это сводит с ума.

– Лиза настаивает, что отдать на усыновление нужно ее, – объяснил Рейли. – Она услышала, как мы это обсуждали.

Боттигер взял лист, исписанный заметками, и встряхнул его.

– Разумеется, Лиза права. Она старшая. Теперь давайте рассмотрим ситуацию. Вы двое поженились при годовом заработке в три тысячи территов, минимуме для одного ребенка. Это Лиза. Три года спустя благодаря повышениям ваш доход вырос на две тысячи. Это Пенелопа. Еще полтора года – еще две тысячи. Сьюзан. В прошлом году, в феврале, ты возглавил отдел Ганимеда за девять тысяч в год. Майк. Сегодня тебя понизили, и ты вернулся к семи тысячам, то есть верхнему пределу трехдетной категории. Я передал суть?

– Передал, – ответил хозяин. История моей взрослой жизни, подумал он, в двух предложениях. Ни слова о том, как Мариан едва не потеряла Пенни, или о том, как домашнего робота замкнуло возле манежа, и на голову Сьюзи пришлось наложить шесть швов. Ни слова о том…

– Хорошо, Стью, давай сперва рассмотрим ваши финансовые возможности. Кто-либо из вас может рассчитывать на получение крупной суммы денег, например, наследства? Нет ли у вас объекта недвижимости, который может заметно вырасти в цене?

Они переглянулись.

– Наши семьи, и моя, и Стюарта, – медленно ответила Мариан, – принадлежат к трехдетной или четырехдетной категории. С недвижимостью туго. И все, чем мы владеем, помимо дома, мебели и шаттла, это правительственные облигации и немного акций «Солнечных минералов», которые стоят не намного больше, чем то, что в них вложили давным-давно.

– С доходами все ясно. Тогда, ребята, скажите мне…

– Погоди секунду, – перебил Рейли. – Почему с доходами все ясно? А если я найду подработку, буду работать по выходным или по вечерам здесь, в Нью-Хэмпшире?

– Потому что лицензия на ребенка основывается на доходе с учетом нормальной тридцатичасовой рабочей недели, – терпеливо объяснил адвокат. – Если отцу приходится подрабатывать, чтобы достичь нужного уровня дохода или поддерживать его, значит, ребенок намного реже видит своего родителя и, выражаясь юридическим языком, «лишается нормальных привилегий нормального детства». Помни, права ребенка имеют высшее значение в современном законодательстве. Это не обойдешь.

Стюарт Рейли уставился в стену.

– Мы можем эмигрировать, – тихо сказал он. – На Венере и в других колониях нет контроля рождаемости.

– Тебе тридцать восемь, Мариан – тридцать два. На Марсе и Венере предпочитают молодых, совсем молодых людей, не говоря уже о том, что ты – офисный работник, а не техник, не механик и не фермер. Я очень сомневаюсь, что тебе дадут постоянную внеземную визу. Нет, финансовые возможности исключаются. Остается «особое затруднение». Кто-нибудь из вас может придумать какую-нибудь апелляцию в этом ключе?

Мариан увидела соломинку и вцепилась в нее.

– Возможно. Когда я рожала Майка, мне делали кесарево сечение.

– Хм. – Кливленд Боттигер взял другой документ, изучил его. – Согласно твоей медкарте, причина заключалась в положении ребенка в матке. Это не должно отразиться на твоей способности иметь детей. Что-то еще? Например, неблагоприятное психологическое заключение по части Лизы, из-за которого ее сейчас не рекомендуется передавать другим родителям? Думайте.

Они подумали. И вздохнули. Ничего не было.

– Как я и полагал, Стью. Ситуация определенно выглядит паршиво. Советую вам подписать эту бумагу и отдать завтра вместе с формой по избыточности. Я уже ее заполнил.

– Что это? – спросила Мариан, тревожно всматриваясь в лист, который он им вручил.

– Прошение об отсрочке исполнения. На основании того, что Стью прекрасно справлялся со своей работой, а значит, понижение будет временным. Как только БСП отправит сотрудника в твой головной офис, все раскроется, но так мы купим немного времени. У вас будет лишний месяц, чтобы выбрать ребенка, а там – кто знает? – вдруг что-то да подвернется. Лучшая работа в другом подразделении, очередное повышение.

– Сейчас я не найду лучшей работы в другом подразделении, – с отчаянием произнес Рейли. – Мне повезло, что есть хотя бы эта, в сложившейся ситуации. А повышения можно ждать не раньше чем через год.

Снаружи на лужайку с визгом приземлился шаттл.

– Гости? – удивилась Мариан. – Мы никого не ждем.

Ее муж покачал головой.