Неправильные

— Диме стало плохо. Мы с ним возвращались домой, ехали по этой самой дороге, как вдруг он схватился за грудь и стал шептать, что все внутри горит. Я сразу поняла, что это инфаркт. Он остановил машину, я вызвала скорую помощь и молилась, чтобы медики приехали как можно скорее. Знаете, Марк, это были самые долгие семь минут в моей жизни. — Она замолкает, а потом отворачивается к окну. — Он умер у них в машине. Дом с его уходом так опустел, так изменился. Несколько месяцев Карина не выезжала в город. А Лера, она тогда хотела вернуться к нам, но встретила Максима, и планы изменились. Даже не знаю, хорошо ли, что она не вернулась к нам, или плохо. Вы ведь знаете, что случилось с Максимом?

Отрицательно машу головой, крепче сжимая руль.

— Хороший был парень, она его любила. Один раз даже приезжал к нам.

— Мне кажется, или вы сомневаетесь в собственных словах?

Инга переводит на меня обеспокоенный взгляд, потом громко выдыхает и говорит:

— Не знаю, но что-то было не так. Быть может, это уже мой старческий маразм, как говорит молодежь, — усмехается она, — но было в нем что-то резкое. Хотя Карина, потерявшая мужа, была рада за дочь. Ей было важно, чтобы Лера находилась в безопасности, чтобы было кому заботиться о ней. Один раз я рассказала дочери о своих ощущениях, на что она так сильно обиделась и взяла с меня слово ничего не говорить Лере. И я молчала как рыба.

— Что с ним было не так?

— Симпатичный парнишка был, вежливый, умный. Но пока он жил у нас несколько дней, я все чаще замечала, что он торопится… Если хотел уехать в город, то мог даже не спросить Леру, готова она ехать с ним или нет, а просто говорил «поехали!». Если что-то приспичило, то тут же нужно было это сделать. Как будто ему все было невтерпеж. Быстро уехать, приехать, бегом поесть, в общем — ему нужно было все и сразу. Ну, это мое мнение. Лера-то любила его.

Слышен ли ей скрип моих зубов?

— А потом он попал в аварию. Я не смогла приехать в Тюмень на похороны, зато Карина ездила. Она сказала, что Лера не проронила и слезинки, представляете? А мать Максима была в отчаянии, и, конечно, ее можно было понять, она потеряла единственного ребенка. Карина говорила, что та кричала на Леру, винила ее в смерти сына, но моя внучка ни в чем не виновата. Может быть, они и поругались перед аварией, может, у них отношения разладились, но моя внучка не виновата в его гибели. Лера, она очень скрытная стала после случившегося. Иной раз мне кажется, что ее жизнь полна секретов, о которых мы с Кариной и не догадываемся.

И, когда мы подъезжаем ко двору, моя душа, угнетенная рассказом Инги, как будто снова перерождается. Я вижу Леру, катающую на улице огромный ком снега, а двое мальчишек кидают в нее снежки. В бой вступают несколько девочек, и теперь начинается настоящая снежная война.

— Надо же! — радостно восклицает Инга. — За последние года три я впервые вижу внучку такой счастливой!

Она останавливает на мне внимательный взгляд, а я спокойно гляжу вперед и заезжаю в открытые ворота, делая вид, что не замечаю ее.

Если она предполагает, что Леру в какой-то степени осчастливил я — то мне не остается ничего, кроме как верить и надеяться на это чудо. Потому как заставить свободную девушку, опасающуюся новых отношений с мужчиной, влюбить в себя, да еще и жить под одной крышей — дело не самое легкое. Я чувствую, что Лера хочет приблизиться ко мне, но слишком боится снова попасть в капкан.

— Идите в дом, а я все принесу, — говорю Инге, когда мы выходим из машины.

— Спасибо вам, Марк.

Мы обмениваемся, казалось бы, непринужденными взглядами, но невозможно не заметить в блестящих светло-зеленых глазах пожилой женщины глубокую и искреннюю благодарность.

Тихонько подхожу к воротам, встав так, чтобы меня не было видно. Смотрю на хохочущую Леру, получившую по носу снежным комом, и при виде ее счастливых глаз в моем сердце разливается тепло. Как будто не спеша пью теплое молоко с медом, чтобы вылечить больное горло.

Она — мое молоко, и я готов пить ее вечно.

— Поиграете с нами? — спрашивает девочка в серебристой шапке.

— Я…

Не успеваю ответить, потому что огромный снежок впечатывается прямо мне в лоб. Опешив, оглядываюсь и вижу улыбающуюся Леру, игриво подбрасывающую очередной снежок в руках.

— Ребят, этот дядя трусливый, как заяц, — говорит она детям. — Он не будет с нами играть.

— Еще чего! — отвечаю я, нагнувшись к сугробу. Леплю снежок голыми руками и прицеливаюсь. — Лучше прячьтесь!

Все разбегаются, включая и Леру, а я кидаю снежок, который попадает в спину девчушке с ярко-красным шарфом.

— Парни, а ну-ка давайте закидаем девчонок!

Двое мальчишек кричат какой-то пугающий девиз и принимаются забрасывать девчонок снежками. Пока мы с криками носимся по улице и швыряем друг в друга снежки, в кармане пуховика звонит мой сотовый, но я решаю перезвонить позже. Я бегу за Лерой, ловко скользящей по накатанной горке, и, поскользнувшись, резко падаю на землю, сбивая ее с ног. Она падает на меня и хохочет, словно ребенок. Впрочем, как и я.