Неправильные

— Ну, хорошо. Рада, что не скучаешь. — Разворачиваюсь и не спеша подхожу к печке. Чувствую себя идиоткой, но сдаваться не намерена. Медленно наклоняюсь к потемневшей стеклянной дверце, за которой пылает огонь, давая возможно Марку насладиться моим мягким местом, но потом с ужасом понимаю, что на мне не обтягивающие джинсы, а широченные штаны, за которыми не видно совершенно ничего. Вуди Вудпекер истерично кричит, что больше не в состоянии вынести мой идиотизм, и, махнув крылом, уходит за успокоительными пилюлями. Скрипя зубами, чуть закрываю решетку, и огонь в печи успокаивается. — Что-то жарко стало, тебе не кажется?

Выпрямляюсь и, продолжая стоять спиной к Марку, снимаю толстовку, оставшись в бордовой тоненькой майке.

— Не знаю, по мне так здесь по-прежнему прохладно, — говорит он, совершенно спокойно. — Если хочешь, можешь и штаны эти снять. И майку. И белье. Главное, чтобы тебе было комфортно.

Я разворачиваюсь к нему и нарочито смущенно улыбаюсь:

— Не дождешься!

— Как и ты, зайка, — усмехается он. — Думаешь, я все так же хочу просто переспать с тобой?

Истеричный хохот Вуди Вудпекера доносится из хозяйственной комнаты, где хранятся коробки с лекарствами.

Меня же накрывает негодование, сменяющееся бешенством.

— Не спорю, даже в этом мешке ты выглядишь невероятно сексуально, и, будь ты не такой упрямой, я бы с удовольствием разорвал его и взял тебя прямо здесь, на столе. Но есть одно маленькое но, через которое я ни за что не смогу переступить.

Снова оглядев меня, Марк возвращается за стол и отпивает наверняка уже остывший чай. Он смотрит в витражные окна и делает вид, что меня здесь больше нет.

Я недоумеваю, глядя в темные глаза, излучающие серьезность и уверенность. И эта уверенность совершенно противоположна той, что всегда была с Марком.

Я все могу. Я все получаю. Я — красавец. Я — Аполлон.

Нет. Теперь в мгновение ока она превратилась твердую решительность, которой сложно будет противостоять.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, с опаской глядя в мужские глаза.

Марк допивает чай и, аккуратно поставив кружку на стол, переводит на меня серьезный и спокойный взгляд:

— Я знаю, чего ты добиваешься, и это понятно. Но дело в том, что та моя прежняя жизнь больше мне не нужна. И говорю сразу, тебе не удастся доказать мне обратное. Ты можешь хоть спать рядом со мной обнаженной — все равно проиграешь. Я хочу добиться тебя, и в конечном итоге я это сделаю. Хочешь капризничать — ради бога. Хочешь спрятаться — я тебя все равно найду. Если ты чего-то боишься — поделись со мной своими мыслями, мы все решим. Я не шутил, когда говорил о совместном проживании. И чем дольше ты будешь противиться, тем сильнее я буду давить.

— Ой, вы уже проснулись! — восклицает бабуля, подойдя к чайнику. — И печь затопили, какие молодцы!

Пока она звонко щебечет о морозной погоде, мы с Марком неотрывно смотрим друг на друга, как будто пытаемся помериться силой. Его слова взбудоражили меня, и, наверное, впервые, находясь рядом с ним, я почувствовала всю ту слабость, что скрывалась под маской ложной уверенности и неприступности.

Глава тридцать третья

Кто бы мог подумать, что в такой маленькой и хрупкой женщине с баклажанными волосами окажется столько энергии. Инга воистину удивительная бабулька из всех, с кем мне доводилось общаться. Сначала она отправилась со мной в город, где мы около двух часов ходили в магазине посуды, выбирая новогодние подарки для ее подруг. Потом мы остановились на городском крытом рынке, купили овощи и фрукты на новогодний стол.

— Послезавтра снова придется ехать в город, ведь колбаску, например, сейчас я не куплю! Она должна быть свежей, чтобы оливье получилось вкусным, — лепечет она, сидя на пассажирском сиденье. — Знаете, Марк, я так рада, что вы приехали к нам! Как будто Бог ответил на мои молитвы.

— Ого, — улыбаюсь я, кинув на Ингу недоумевающий взгляд.

— А вы как думали! Мы с Кариной только и делаем, что готовим еду, приглашаем к себе соседей или сами ходим к ним в гости. У нас даже есть свой книжный клуб в поселке, проводим вечерние встречи за чашечкой чая с домашним печеньем, обсуждаем книги, кто какие прочел, а потом расходимся по домам. Здесь в основном живут семьями, с детьми, внуками и огромными собаками. Когда-то я думала, что и мы будем одной из таких семей.

— Что случилось с отцом Леры?

Женщина тяжело вздыхает: