Неправильное число

– Заперли? – переспросила Ада – не у него, у Вербицкого. – То есть вы ее подозреваете? Нашу маленькую Ксюшу? Она арестована?

– Никто не арестован, – мотнул головой Андрей. – У Ксюши случился нервный срыв. Да вы и сами видели. Галя дала ей успокоительное и на время поместила в бокс при медотсеке. Побудет там, пока не придет в себя.

– А у Оли правда нашли ее сережку? – задала вопрос Даша.

– Нашли, – подтвердил капитан. – Но с сережкой этой не все так просто. Начнем с того, что одну сережку Ксюша потеряла еще вчера, когда и Оля, и Маша были живы и здоровы. Любой мог найти ее и подбросить на место преступления. Вторую, по словам Ксюши, она сняла перед сном и положила на полочку возле кровати. Сейчас ее там нет, мы проверили. Эту тоже мог взять кто угодно.

– Кто угодно из девушек, – уточнила Инна. – Из пацанов никто в женскую каюту не заходил.

– Да, – кивнул Вербицкий. – Но ни как Ксюша ее снимала, ни как та лежала на полке никто не видел. Все с ее слов. Так что не исключено, что сережка могла и до последнего оставаться у Ксюши.

– Что она, дура, с одной сережкой ходить? – пожала плечами, кажется, недовольная таким оборотом разговора Инна.

– Вчера вечером ходила, – не преминула вставить реплику Марина.

– Вчера вечером она еще надеялась, что отыщется потерянная…

– Словом, сама по себе эта чертова сережка ничего не доказывает, – заключил Андрей. – И обвинять в чем-то Ксюшу у нас пока ничуть не больше оснований, чем любого другого. На предполагаемый момент смерти Маши – скорее всего, это случилось рано утром – алиби, как я понимаю, нет вообще ни у кого. Оля была убита позже – и здесь можно попытаться вычислить заведомо непричастных – тех, кто после 9:45, когда Яковлеву в последний раз видела у лифта Кора, ни на минуту не оставался один. Пока таких установлено двое: Инна Иноземцева, – кивнул он на соседку слева от себя, – и Анна Руденко.

– Э, тогда у нас с Маринкой тоже алиби! – просияв, бросил Гера. – Мы как с завтрака вдвоем ушли, так больше и не расставались. Верно? – повернулся он к Мальвине.

– Так и есть! – поспешно кивнула та.

– Ну, знаешь, дорогая, так друг другу можно что угодно подтвердить! – усмехнулась из соседнего кресла Даша. – Рука руку моет! А вдруг вы в сговоре? И оба маньяки?

«Черт, верно!» – подумал Олег. Когда полчаса назад они устанавливали Иннино алиби, сплошь и рядом приходилось брать в расчет показания единственного свидетеля. Но Инна – это Инна, лично он ей и так верил – в конце концов, это она определяла время смерти обеих жертв, захотела бы – подогнала бы результаты под свои интересы – кто бы ее проверил? А вот взять тех же Геру с Мариной – что, если один из них соврет, покрывая другого? Или если изначально оба замешаны? До сих пор их импровизированное следствие исходило из того, что преступник действовал в одиночку, но могло же оказаться и по-другому?

Что касается Олега, то в его собственном алиби зияла дыра – с момента, как они с Дилей и Галей сели смотреть фильмы, и до встречи в коридоре с Артемом и Димой. Кто-то его за это время наверняка видел перед шаром-экраном, но теоретическая возможность спуститься в лабиринт, совершить преступление и вернуться к концу киносеанса у него была.

– Мы все проверим самым тщательным образом, – проговорил тем временем Вербицкий. – И я уверен, вычислим негодяя – пусть он в этом даже не сомневается! Но пока мы еще в самом начале пути – поэтому прошу всех набраться терпения и не забывать об осторожности. Третьего убийства произойти не должно! А посему с этого момента заходить в лабиринт категорически запрещается. На обоих его входах будет постоянно дежурить и отслеживать любые ваши перемещения Кора. Это несколько загрузит ее, посему призываю не дергать Кору без веской причины. Все передвижения по «Ковчегу» в одиночку, а равно вдвоем, также будут запрещены. Ходим только группами, не менее трех человек. Если рядом с вами окажется убийца, его единственный спутник будет слишком уязвим, двое – другое дело.

– А если двое убийц? – спросила Диля.

– А если десять убийц? – парировала Галя.

– Что, и в сортир втроем? – бросил, когда сестры умолкли, Мамаев.

– Все передвижения, – повторил Вербицкий.

– А если… по интимной надобности? – ухмыльнулся Гера, приобнимая за плечи соседку Марину и многозначительно ей подмигивая. – Тоже… с кузнецом?

– Не, нам кузнец не нужен! – фыркнула Мальвина.

– Не хотите с кузнецом – будете с гробовщиком, – отрезал капитан. – Или с тюремщиком! Каждый, кто будет замечен в одиночестве или вдвоем, подлежит аресту как подозреваемый! Четные люди с этого момента ходят сам-третий.

А вот это было уже что-то новенькое, заранее они такое не обсуждали. Но, наверное, Вербицкий прав: сказал «А» – говори «Б», не останавливайся.