Читаем Непечатные пряники полностью

Осталась и еще одна история, которая хоть и не имеет прямого отношения к Евфросинье Старицкой, но… Как и всякий старинный русский город, Старица имеет свой герб, который был сочинен еще в начале XVIII века герольдмейстером графом Санти и высочайше утвержден в 1780 году Екатериной Великой. Представляет он собой старуху, идущую с костылем в серебряном поле. Строго говоря, изображения человека на гербе города встречаются крайне редко в российской геральдике. Их всего три, и одно из них на гербе Старицы. В 1997 году, когда Старице исполнилось ровно семьсот лет, власти решили поставить на главной площади города памятник. Предполагалось, что памятник будет олицетворять собой старицкий герб – старушку с посохом, идущую… идущую, и все. На серебряное поле в смете денег не было. Когда при большом стечении старичан, старичанок и старичат сдернули покрывало с памятника, то все рты пораскрывали от изумления. На старушку в рубище молодая девушка в богатой одежде, хоть и с прикрепленным к правой руке посохом, не походила никак. Уже потом выяснилось, что в смете не было денег не только на серебряное поле, но помог случай. Некоторые, правда, утверждали, что несчастный. Оказалось, что некий тверской скульптор задолго до старицкого юбилея сделал по заказу одной из братских прибалтийских республик девушку в прибалтийском же национальном костюме. В девяносто седьмом году эти республики уже были нам, мягко говоря, не только не братские, но и не сестринские. Понятное дело, что ни забирать заказанное себе, ни, тем более, платить за него никто не собирался. Скульптор загрустил, но тут как раз подвернулся юбилей, и вместе с юбилеем ему подвернулась заместитель главы старицкой администрации Нина Павловна Смирнова, которая очень хотела украсить Старицу памятником. И украсила. Вот уж скоро без малого двадцать лет старичане зовут этот памятник Ниной Павловной, а туристы и просто приезжие, не знающие всех этих, с позволения сказать, интимных подробностей, называют его памятником княгине Старицкой – основательнице города. Экскурсоводы с ними и не спорят. Кому охота спорить с туристами? Им все равно ничего не докажешь, а сувениров они могут и не купить.

Библиотека Ивана Грозного

Вернемся, однако, в Старицу времен Грозного царя. Ивану Васильевичу нравилось бывать в ней. Во время Ливонской кампании он бывал здесь неоднократно. Принимал послов Речи Посполитой, беседовал с папским посланником иезуитом Поссевино, выстроил на территории кремля величественный Борисоглебский собор, простоявший до начала XIX века, обнес крепость каменной стеной… Вот тут надо признаться, что не обнес, а скорее оштукатурил. Была такая технология у средневековых строителей крепостей – обмазывали деревянные срубы глиной, белили и… снизу, с Волги, тем, кто проплывал мимо крепости, казалось, что стены каменные. Тот самый случай, когда дешево и очень сердито. С подзорными трубами тогда дело обстояло плохо. Их во времена Ивана Грозного еще не успели изобрести.

Именно в Старице Грозный, в свободное от работы время, писал свои знаменитые письма князю Андрею Курбскому. Между прочим, в своих письмах царь неоднократно цитирует античных авторов. Что из этого следует? То и следует, утверждают старицкие краеведы-энтузиасты, что Иван Васильевич, если, конечно, не пользовался поисковыми системами, откуда-то эти цитаты брал. Значит, продолжают энтузиасты, были у царя книги, из которых он делал выписки. Ну были, скажете вы. Ну делал он выписки. Что это значит? То и значит, никак не уймутся краеведы, что античных авторов в те времена в старицкой городской библиотеке не было. Библиотеки тоже не было. Зато была библиотека у Ивана Грозного. Та самая, которую все ищут уже почти пятьсот лет. В которой были уникальные издания вроде прижизненного издания «Илиады» с автографом Гомера или самой полной версии «Жизни двенадцати цезарей» Гая Светония Транквилла. И спрятал он ее… Наконец-то до вас дошло. В старицких каменоломнях. В Старице об этом вам расскажет любая собака и даже кошка. Эта же собака, одна или вместе с кошкой, за умеренную плату и покажет ныне заброшенные каменоломни, где можно поискать библиотеку и найти летучих мышей, сталактиты, сталагмиты, многочисленные надписи на стенах самого различного содержания, пустые бутылки, но… вам непременно понравится[78].

Перейти на страницу:

Все книги серии Письма русского путешественника

Мозаика малых дел
Мозаика малых дел

Жанр путевых заметок – своего рода оптический тест. В описании разных людей одно и то же событие, место, город, страна нередко лишены общих примет. Угол зрения своей неповторимостью подобен отпечаткам пальцев или подвижной диафрагме глаза: позволяет безошибочно идентифицировать личность. «Мозаика малых дел» – дневник, который автор вел с 27 февраля по 23 апреля 2015 года, находясь в Париже, Петербурге, Москве. И увиденное им могло быть увидено только им – будь то памятник Иосифу Бродскому на бульваре Сен-Жермен, цветочный снегопад на Москворецком мосту или отличие московского таджика с метлой от питерского. Уже сорок пять лет, как автор пишет на языке – ином, нежели слышит в повседневной жизни: на улице, на работе, в семье. В этой книге языковая стихия, мир прямой речи, голосá, доносящиеся извне, вновь сливаются с внутренним голосом автора. Профессиональный скрипач, выпускник Ленинградской консерватории. Работал в симфонических оркестрах Ленинграда, Иерусалима, Ганновера. В эмиграции с 1973 года. Автор книг «Замкнутые миры доктора Прайса», «Фашизм и наоборот», «Суббота навсегда», «Прайс», «Чародеи со скрипками», «Арена ХХ» и др. Живет в Берлине.

Леонид Моисеевич Гиршович

Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное
Фердинанд, или Новый Радищев
Фердинанд, или Новый Радищев

Кем бы ни был загадочный автор, скрывшийся под псевдонимом Я. М. Сенькин, ему удалось создать поистине гремучую смесь: в небольшом тексте оказались соединены остроумная фальсификация, исторический трактат и взрывная, темпераментная проза, учитывающая всю традицию русских литературных путешествий от «Писем русского путешественника» H. M. Карамзина до поэмы Вен. Ерофеева «Москва-Петушки». Описание путешествия на автомобиле по Псковской области сопровождается фантасмагорическими подробностями современной деревенской жизни, которая предстает перед читателями как мир, населенный сказочными существами.Однако сказка Сенькина переходит в жесткую сатиру, а сатира приобретает историософский смысл. У автора — зоркий глаз историка, видящий в деревенском макабре навязчивое влияние давно прошедших, но никогда не кончающихся в России эпох.

Я. М. Сенькин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология