Неожиданно мать!

— Так, что за разговорчики? Скажите вслух, все пофырчим, — грозно заявила Соня и расплылась в улыбке. — Так мило… Мотя, ты капец. Прямо мамочка… Неожиданно, мать! Честное слово неожиданно! — последнее Соня сказала с театральным пафосом и отсалютовала подруге бокалом.

— Да вот… Роман считает, что семья — это один плюс один. Партнерство. И двое друг друга не дополняют, а сотрудничают. А вы как думаете?

— Не знаю, — пожала плечами Соня и посмотрела на Льва.

— Семья это… весело, — улыбнулся он. — Веселее, чем кажется на первый взгляд. А в математике я не силен.

— О-о… как мило, — протянула Соня. — Мое сердечко только что стошнило…

Лев закатил глаза, они засмеялись и Гриша тоже решил захохотать, да так, что сам испугался, и смех превратился в слезы.

— Блин. Парень, я не хотела, — Соня потянулась успокаивать страдальца, а Мотя ненароком глянула на Романа и столкнулась с ним взглядом.

Она не могла сказать точно, как давно он смотрит на нее, но его губы были изогнуты в улыбке, и взгляд был внимательным и чуть более теплым, чем обычно.

— Что? — одними губами спросила она.

— Ничего, — одними губами ответил он.

— Так что, вы решили его оставить? — Соня поиграла бровями, и Мотя шикнула на нее, но вопрос уже прозвучал.

— Нет… Мы…

— Мы не занимаемся этим вопросом, — сухо ответил Роман.

Он поморщился, Мотя опустила взгляд.

— Это как? — не унималась Соня.

Мотя схватила телефон и сделала вид, что ей срочно нужно что-то проверить, а сама написала сообщение:

«Что ты, блин, делаешь?»

— Мы ждем, когда выйдут после майских службы…

— И просто его кинете? — Соня улыбалась.

Потом взяла телефон и тоже сделала вид, что там что-то важное.

«Провоцирую твоего сухаря. Не благодари. Ты мне тоже когда-то кровь попортила, и вот — я счастливая мамочка прекрасного ангелочка».

Сообщение источало яд, а Моте стало страшно.

— Это наше дело и…

— Ясненько. Ну он очень милый… может заберем себе, раз он никому не нужен? — Соня умиленно сложила губы, а Лев тут же усмехнулся.

— И правда. Это было бы куда проще, чем рожать своего… долго, хлопотно, столько нервов. Он уже с прививками?

— Да, что там по прививкам? По документам?

Роман накалялся, а Мотя стремительно краснела.

— Ну если он не нужен никому, — протянула Соня.

— Да, без проблем, — процедил в ответ Роман и замолчал.

Мотя закрыла глаза, а Соня злорадно улыбнулась.

— Лева, пошли пацана переоденем?

И через минуту Мотя и Роман остались одни. Оба уставились на спящего Серегу, и оба не знали что сказать.

— Пр… — начала Мотя.

— Не нужно.

— Что?

— Ты извиниться хотела?

— Еще чего, — насупилась она и потянулась к автолюльке.

Люлька стояла на стуле, между Мотей и Романом, и оба нет-нет, да заглядывали туда.

Серега зачмокал губами, и Роман тут же достал бутылочку, а Мотя принялась из нее кормить голодающего. Команда, ничего не скажешь.

— Они правы, — задумчиво пробормотала она. — Что не так?

— Это… звучит слишком цинично.

— Ты ли это говоришь? Рома, ты серьезно?

Снова Мотя назвала его по имени, и он снова дернулся. Она странно и очень интимно это произносила. Ро-ма. И у нее был красивый голос.

Роман не замечал раньше, как низко и бархатно Мотя говорит.

— Я…

— Ты сам мастер говорить ужасные и циничные вещи, и сейчас кого-то упрекаешь. Они правы. И это ты сказал, что так…

— Я знаю, — перебил он. — Но когда это говорит кто-то другой… Все обесценивается и звучит как насмешка.

Серега приоткрыл глаза и посмотрел на Мотю, потом на Романа. А потом закрыл их, будто убедившись, что свои на месте.

Мотя еле держала себя в руках, это было так невероятно печально, так несбыточно. Почему все должно заканчиваться так. Почему нельзя помочь всем?

— Он же и правда поедет в детский дом, — глухо произнесла она. — И какая-то семья заберет его… А может и нет. И там снова… он будет плакать… — она еле справлялась с комом в горле.

— Зачем он тебе, только честно? Почему он? И почему ты?

— Я не знаю, — она шепнула это, и шепот вышел каким-то «влажным», от чего Роман подался вперед и взял ее за руку, словно хотел предотвратить слезы.

Они держались за руки. И оба от этого не могли перевести дух.

— Он меня очаровал. Я не знаю, как думать о нем и… не ревновать к тем, кто его заберет. Я ревную ребенка. Ты когда-то кого-то ревновал?

— Нет, — покачал головой Роман, глядя Моте прямо в глаза.

Они уставились друг на друга и искали ответы, которые не витали в воздухе. Все было слишком сложно, а логика и чувства расходились в противоположные стороны, не желая прийти на подмогу.

— Как ты жил-то все это время…

— Разве в этом счастье? — его голос тоже был тих и трогателен.

— Я не знаю. Но разве не счастье кем-то обладать?

— Люди ник…

— Да, да. Они никому не принадлежат. Но вот, если Лев и Соня Серегу заберут. Представь, что они его кормят, укладывают спать, слушают его дыхание ночью, утешают. В них он вцепляется, когда ему страшно. Им говорит: «Агу», и с ними растет…