Необыкновенное обыкновенное чудо. О любви

– Черт бы всех подрал! – заорал дюжий мужичина в футболке с неуместным моменту веселым смайликом и бросился к кабине пилотов, отчаянно барабаня по двери.

Стюардесса попыталась оттащить его и получила удар кулаком в челюсть. Самолет тряхнуло вновь, на этот раз еще сильнее. Чудилось, что он выпустил шасси-лапки и судорожно перебирал ими по воздуху, словно большая морская птица, не рассчитавшая встречный штормовой поток и переставшая доверять крыльям. Нервный пассажирский гомон перерос в крик.

Я впервые в жизни ощутила смерть настолько близко. Вот падаешь в самолете по-глупому и сделать ничего не можешь. А только что ел невкусную самолетную еду и пил кофе из пластиковой чашечки. Зачем? Смерти не важно кто ты, писатель или дворник, сколько у тебя впереди несделанных дел, ненаписанных книг, неполученных букеров и будет ли по тебе кто-то плакать. Твоя судьба летит рядом на легком планере из тонкой папиросной бумаги, выгляни в окно – и увидишь ее. И жизнь кажется такой короткой, и на что ты потратил все эти годы? На обиды и гнев, которые так и не отпустили тебя?

Мне стало страшно, я почувствовала, как онемели пальцы. Вот разобьемся сейчас ко всем чертям, а я так и не сказала о самом главном самому главному в моей жизни мужчине…

Никита отстегнул ремень безопасности, не выпуская мою ладонь.

– Бесполезная штука этот поясок, – улыбнулся он мне и подложил под мою голову выпавшую подушку.

– Мы разобьемся? – шепотом спросила я.

– Конечно нет, – уверенно ответил Никита. – Не бойтесь, ничего страшного, поверьте!

Поверить ему? Поверить? В иной ситуации я рассмеялась бы в лицо, но сейчас его слова были для меня сильнейшим успокоительным. «Ничего не бойся, ведь я с тобой» – когда-то говорил он.

Я закрыла глаза, и весь этот шум, и тряска организма, и сухость в гортани отошли на какой-то дальний план, стали мне безразличны. Я слышала тот же голос и те же слова, которые давным-давно, в прошлой жизни, спасали меня от всех на свете страхов.

Никита поднялся с кресла и прошел к кабине пилотов, что-то сказал бунтующему мужику, положил руку ему на плечо. Тот сразу успокоился, обмяк и послушно дал усадить себя в кресло. Сквозь боль в заложенных ушах я слышала, как размеренно и спокойно говорил Никита с людьми, и не могла не восхититься тому, как воздействовал он на толпу. При полном отсутствии ненужной суеты он помог бортпроводницам поднять упавшие чемоданы и пакеты, обошел всех без исключения пассажиров, найдя слова для каждого. Он был в этот момент творцом какой-то волшебной, божественной книги, погружаясь в которую читатель успокаивается, дает увести себя в другой, благословенный мир, где нет тревог и самолеты не падают. Он талантлив. Я всегда это знала.

И был он в тот момент самым родным для меня человеком, и ничего не осталось от моей пустой обиды, ненужного гнева, а возникло лишь чувство обретения самого дорогого, чего когда-то лишилась. И на секунду я испугалась: а могла ведь и правда потерять его навсегда.

Лайнер вышел из ям в полной тишине в салоне и через пятнадцать минут приземлился в родном Пулково под грохот аплодисментов. Подали трап, пассажиры заторопились к выходу. Мы оставались в креслах, и он не торопился выпускать мою руку.

Мне стало больно за те десять лет, которые я провела без него, в вакуумной пустоте, с нелюбимыми мужьями, мимолетно напоминающими моего Никиту. Я уже знала, что сяду в такси, которое приедет за ним. Второй раз не посмею потерять его. Я слишком дорого заплатила за это. Не хотелось ничего говорить, объяснять, хотелось просто быть с ним. Позовет ли меня?

– Пойдем, – сказал он. – А то нас здесь законсервируют.

Да, наверное, этого мне и хотелось больше всего. Замереть, остаться в том самом моменте, вернувшим мне человека, которого я любила все эти годы.

Он встал, расстегнул мой ремень, подал руку.

На пустой ленте крутились два наших одиноких чемодана. Никита взял их оба.

– Такси уже ждет, – подмигнул он мне и тихо добавил: – Второй раз я тебя не потеряю.

И назвал меня по имени. По моему настоящему имени.

Александр Бессонов Мадам

Немного прихрамывая, из продуктового магазина вышла тучная женщина. В руках она несла два тяжелых пакета. На выходе ее поджидал бомж неопределенного возраста в ярко-желтом шарфе. Он обратился к женщине:

– Барышня, не могли бы вы уделить мне пару минут вашего драгоценного времени?

Женщина улыбнулась. Этого было достаточно, чтобы ее визави продолжил:

– Мадам, я понимаю, что отвлекаю вас в весьма неудобный момент, поэтому готов подержать ваши пакеты во время нашего диалога.

Женщина, задумчиво посмотрев на мужчину, уточнила:

– А не убежишь?

– Мадам, я не в том возрасте, чтобы воровать пакеты с замороженным минтаем и курицей у таких обаятельных женщин!

Она передала ему пакеты.

– Ну, чо хотел?

– Хотел денег попросить и сделать комплимент обворожительной даме. Не знаю, с чего начать…

Женщина немного покраснела. И ответила:

– Начни со второго. От его правдоподобности будет зависеть первое. Я внимательно слушаю. Ведь что нужно мужчине? Внимательные женские глаза и большие уши.