Необузданные Желания

— В конце концов я поняла, что дело не в том, что я хотела умереть. Дело в том, что я хотела убежать от своих чувств. Я хотела уйти. Жизнь была слишком болезненной, чтобы жить так, как я жила. Поэтому я решила, что мне нужно это изменить. Я имею в виду, мою жизнь. Мне нужно было сделать так, чтобы со мной больше никогда не случилось ничего плохого. Что, конечно, является магическим мышлением. Мы не можем контролировать, когда происходят плохие вещи. Но мы можем контролировать свою реакцию на происходящее. Я поклялась, что никогда больше не буду жертвой. Я начала заботиться о себе сама. Я занялась йогой, скорректировала свою диету, прочитала все, что смогла достать об уходе за собой. Я наращивала свою самооценку, как будто это был дом, кирпичик за кирпичиком. Прежде чем в восемнадцать лет поступить в колледж, я делала все, что могла, чтобы стать умственно и физически крепкой. Оставалось либо это, либо покончить с собой, так что я решила, что стоит попробовать. Через некоторое время это сработало. Я сбросила кучу килограммов, стала сильной, научилась не обращать внимания на то, что думают другие. Я научилась прислушиваться к себе. Как защитить себя, потому что никто другой этого не сделал бы.

Когда я представил ее подростком, девушкой, испытывающей боль и решившей спасти себя, мое восхищение ею только углубилось.

— Именно тогда ты решила, что мужчины - это десерт.

— И ничего больше, — твердо говорит она. — Тем более что они обращали на меня внимание только тогда, когда я была толстухой, источником насмешек и легкой мишенью, или когда я была в форме и источником вожделения. Я не могла им доверять.

Я прижимаю ее голову к своей шее, целую в висок и бормочу:

— Прости.

— За что?

— За то, что сказал тебе в больнице. Я вел себя так, словно то, что делать с беременностью, было моим выбором, а не твоим.

Она на мгновение замолкает.

— Спасибо.

— Черт, не благодари меня. Я идиот.

Чайка летит низко над волнами, кончики ее крыльев скользят по воде. Другая делает широкий ленивый круг над головой, издавая крик одинокой морской птицы.

Наблюдая за ними, до меня доходит, какую ужасную вещь я совершил, приведя Слоан сюда. Сделав ее своей пленницей, а затем завоевав ее доверие. Я как один из тех невежественных защитников природы, которые думают, что держать тигра в неволе для того будет безопаснее, чем жить в дикой природе.

Клетка - не место для дикого существа, какими бы позолоченными ни были прутья.

Что еще хуже, я продолжаю требовать, чтобы она сказала мне, что я могу ей доверять. Как будто Слоан действительно хочет принести какую-то гребаную клятву верности мужчине, который похитил ее с парковки. Как будто в этом был бы какой-то чертов смысл!

Как я только сейчас это осознал?

Я говорю несколько резко:

— Ты сказала мне, что не хочешь, чтобы я задерживал тебя слишком долго. Ты все еще так думаешь?

В молчании я чувствую, как обостряется ее внимание.

— Это еще к чему?

Мне приходится несколько раз сглотнуть, прежде чем я могу выдавить из себя эти слова.

— Я отвезу тебя домой, если ты этого захочешь.

Слоан переходит на крик.

— Отвезешь меня домой?

— Отпущу тебя. Сегодня, если это то, чего ты хочешь.

Она тяжело выдыхает, полная разочарования.

— Видишь ли, я предвидела, что мне не следовало рассказывать тебе эту историю.

— Я говорю это не из-за этой истории. Ах, черт, может, так оно и есть. Это не имеет значения. Важно то, что я хочу, чтобы ты знала: со мной у тебя всегда есть выбор. Выбор во всем. До сих пор я этого не демонстрировал. Я не хочу быть таким, как все остальные мужчины в твоей жизни. Берущим. Причиняющим тебе боль. Подводящим тебя.

— Уже давно никто не причинял мне боли, — тихо говорит она, ее теплое дыхание касается моей груди.

Но ты мог бы.

Она этого не говорит, но я все равно это слышу. Она уже говорила мне об этом. Я снова разрываюсь между желанием поступить правильно и желанием поступить эгоистично, а именно удержать ее рядом со мной навсегда, что бы она ни говорила по этому поводу.

Я бы хотел, чтобы эта последняя крошечная частичка человечности во мне просто уже умерла, черт возьми. Все было бы намного проще.

Но я имел в виду то, что сказал. У Слоан есть выбор. Я бездушный неандерталец, но для нее я сделаю исключение.

— Я отвезу тебя обратно в Нью-Йорк, если...

— Скажешь еще хоть слово, и лишишься яичек.

Гнев вернулся. Я слышу это в ее голосе, чувствую это по новому напряжению в теле Слоан. Мне нравится, когда мои яйца там, где они есть, поэтому я только снова целую ее в висок и храню молчание.

Некоторое время она занимается бокс-дыханием. В конце концов напряжение покидает Слоан. Мы молча лежим рядом, пока мне не кажется, что она вот-вот заснет.

Затем звонит мой сотовый. Он на тумбочке в ванной.

Слоан поднимает голову и смотрит на меня большими глазами.

— Это он?

— Сомневаюсь, что Казимир позвонил бы так скоро. Оставайся здесь.

Я скатываюсь с кровати и направляюсь в ванную. Когда я поднимаю трубку и смотрю на дисплей, я вижу номер Кирана.