Необузданные Желания

Вопрос застает его врасплох. Я могу сказать, что Ставрос пытается угадать, с какой целью я интересуюсь. Мгновение он спорит сам с собой, затем просто признает:

— Да.

— Настолько, что ты предал бы Казимира, не задумываясь.

— Да.

Интересно.

— Как долго вы были вместе?

Ставрос начинает выглядеть сбитым с толку. Может быть, он ожидал, что я уже буду отрезать от него по куску, а не вести с ним светскую беседу.

— Три месяца.

И это все?

Когда я приподнимаю брови, он говорит, защищаясь:

— Четырнадцать недель, если быть точным. И два дня.

Господи иисусе. Я уверен, что если бы я спросил его, сколько часов и минут, он бы знал ответ на вопрос.

Ставрос выпаливает:

— Скажи мне, все ли с ней в порядке.

Удерживая его взгляд, я еле слышно заявляю:

— Ты не в том положении, чтобы предъявлять требования.

— Пожалуйста. Я должен знать. Это убивает меня. Я просто схожу с ума.

Ставрос умоляюще смотрит на меня темными глазами. Я испытываю непреодолимое желание выколоть их. Вместо того чтобы сделать это, я говорю:

— С ней все в порядке.

Ставрос шумно и с облегчением выдыхает. Он произносит благодарственную молитву Деве Марии по-русски. Теперь я хотел бы облить этого парня бензином и поджечь.

Мое эго решает, что пришло время подшутить надо мной, и напоминает мне, что Ставрос не ребенок. Он взрослый парень. И, как и Слоан, по меньшей мере, на десять лет моложе меня. Он молод, силен, красив и безумно влюблен в мою пленницу.

Может быть, в ее духах содержится окситоцин. Это многое объяснило бы.

— Что же тебе в ней так нравится?

— Все.

— Назови что-нибудь одно.

Мой вызывающий тон сбивает его с толку еще больше. Если честно, меня это тоже сбивает с толку.

— Это что, какая-то игра?

— Ага, просвети меня.

Мгновение Ставрос пристально изучает выражение моего лица, а еще через мгновение на его лице появляется выражение ужаса. Его голос звучит сдавленно.

— У тебя есть к ней чувства.

Я усмехаюсь.

— Ага. Гамма чувств – беспокойство, раздражение, злость. Могу продолжить.

Когда Ставрос продолжает смотреть на меня с таким же испуганным выражением, я решаю немного подтолкнуть его.

— Признаю, что ее сиськи просто крышесносные. И эта задница... Что ж. Не мне тебе рассказывать.

Моя улыбка кричит о том, что я довольно часто видел ее идеальную задницу. Предполагает, что я уже ее отымел. Как я и предполагал, мысль об этом сводит Ставроса с ума.

— Пошел ты!

— Нет, спасибо. Вернемся к Слоан.

Некоторое время пленник кипит, раздумывая, выкрикнуть ли мне еще больше непристойностей или подчиниться.

— Не собираюсь говорить с тобой о ней.

Достаю пистолет из-за пояса, наклоняюсь вперед и приставляю его к его коленной чашечке.

— Как насчет сейчас?

Ставрос вспотел. Вены у него на шее вздулись. Он нервно облизывает губы, переводит дыхание, затем качает головой.

Его смелость удивляет меня. Глубоко. После двадцати лет работы в синдикате я редко чему удивляюсь.

— Ты бы ни за что не отказался от своего босса, но ты не будешь говорить со мной о женщине, с которой ты больше даже не встречаешься?

— Не просто так. Это ради нее. Я бы и не ожидал, что ты поймешь.

Ставрос так напуган, что чуть не обделался. Но он также и дерзок. Готов был лишиться своей коленной чашечки, чтобы защитить ее честь.

Черт возьми. Я отказываюсь испытывать симпатию к этому парню.

Наклоняюсь ближе и тычу пистолетом ему в промежность. Он издает тихий вскрик ужаса.

— Давай попробуем еще раз. Что тебе в ней так нравится?

Ставрос проводит несколько мгновений, учащенно дыша и судорожно сглатывая излишки слюны во рту. Я даю ему немного времени, чтобы взять себя в руки, и спокойно жду, пока он не заговорит.

— О... она самый умный человек, которого я когда-либо встречал в своей жизни.

Твою же мать. Я надеялся, что он скажет что-нибудь пустячное о ее теле, чтобы я мог отстрелить ему член. Я сухо констатирую:

— Она того же мнения. Что еще?

— Она ничего не боится. Она вдумчивая и добрая. И забавная. Ты не ожидаешь, что такая сексуальная девушка будет забавной, но это так.

— Но все же раздражает, верно? Разве она не разозлила тебя чем-то жестоким?

Ставрос выглядит потрясенным этим предположением.

— Нет, она не раздражает. Она - богиня.

Я начинаю понимать, почему Слоан он наскучил. Его серьезность утомляет. Этот парень сух, как тост без масла. Она гораздо выше его, причем даже не на голову, что они даже не с одной планеты.

Я засовываю пистолет обратно за пояс и рассматриваю его.

Очевидно, Ставрос думает, что я размышляю над тем, как лучше расправиться с ним. Он становится белее мела и начинает дрожать.

— Я не собираюсь убивать тебя, Ставрос.

— Нет?

— Нет. Это было бы слишком удручающе.

— Я не понимаю.

— Это потому, что жизнь еще не высосала из тебя всю радость. — Я встаю и начинаю расхаживать перед стулом. — Но и отпустить тебя я тоже не могу. Мало того, что тебе пришла в голову крайне глупая идея попытаться пробраться в мое здание с жалкой попыткой спасти ее, ты еще и застрелил двух моих людей в «Ла Кантина» в Тахо.

— Я никогда ни в кого не стрелял. — Я резко останавливаюсь и смотрю на него. — Я этого не делал. Если не считать рыбы.

— Значит, те двое мужчин убили сами себя?