Ненавижу любить тебя

Но я не рассыпалась. Не рассыпалась ни когда достала сумку, ни когда принялась скидывать в неё вещи. Ни когда, опомнившись, всё-таки сняла свадебное платье и положила на застеленную постель. Не рассыпалась даже когда дотронулась до живота. Только слёзы потекли по лицу снова, а в горле застрял стон.

Ненавижу! Ненавижу любить его. Ненавижу!

Глава 19

Карина

Под шум льющейся из крана воды я сидела у Дашки на кухне и поглаживала чиха, при этом плохо отдавая себе отчёт, что делаю. После Стёпы особенно трудно было воспринимать свернувшееся у меня на коленях существо, но именно оно помогло мне пережить вчерашний день и эту ночь. Ничего не советуя и ни о чём не спрашивая, Дашкина собака просто постоянно была рядом. Словно чувствовала, что сейчас мне как никогда нужно чьё-то тепло. Хотя бы капелька тепла.

Как он узнал, что ребёнка больше нет? С чего взял, что я сделала аборт? Что у меня был выкидыш, не знала даже Маша. На все её расспросы я отвечала, что всё в порядке. Не потому, что не хотела говорить – потому, что не могла смириться, что Вишенки больше нет. Выходит, он услышал наш с Дашей разговор и понял всё по-своему. Выходит, он приходил в тот вечер домой, а я даже не заметила.

– Поговори с ним.

Подруга выключила воду и вытерла руки о розовое, с кокетливым бантиком на уголке, полотенце. Я вздохнула и, опустив взгляд, провела по голове собаки, по крохотной шее и лопаткам.

– И не делай вид, что не слышишь меня. – Дашка пошла ко мне.

Я её слышала. Как тут было не услышать?! Но голову не подняла, так и продолжала перебирать шёрстку чихуашки.

– Ты себя не простишь, если всё так оставишь! – продолжила подруга уже напористо. Но почти сразу вздохнула. Присела на край стола и замолчала.

Пришлось всё же посмотреть на неё. Она не сводила глаз с меня.

– Ты же его любишь, – сказала она тихо. – Карин… Вы должны поговорить.

Я молчала. Снова опустила голову. Шерсть собаки была мягкой, сама она – тёплой. А мне хотелось чувствовать жёсткую щетину и совсем другое тепло. Какая же я дура! Да господи! Он унизил меня перед всеми, вышвырнул из квартиры, не став слушать. Я давилась слезами и шампанским, не в силах снять свадебное платье, пока он трахал свою бывшую. А в итоге что?!

– Ненавижу его любить, – сказала через силу. – И вообще его ненавижу.

Даша сложила руки на коленях крестом. Смотрела на меня долго, пытливо. Потом подтянула к себе ноутбук и, открыв, застучала по клавишам. Лицо её было при этом очень сосредоточенным, а взгляд – серьёзным. Я в который раз поражалась, как мы с ней, совершенно непохожие, не разминулись после школы. При всей её видимой ветрености она не бросила меня ни когда я развелась, ни сейчас. Вот они, ярлыки…

– Всё. – Даша звучно ткнула в клавишу и посмотрела на меня.

– Что «всё»?

Стоящий в углу на столике принтер неожиданно зажужжал. Подруга ничего не ответила, только когда он, выплюнув лист, затих, подошла и забрала распечатку. Вернулась ко мне, протянула.

– Что это?

Даша не ответила. Так и держала протянутый лист и смотрела на меня с мрачной решительностью.

Выбора не было. Я взяла листы и, едва пробежавшись взглядом, мотнула головой.

– Я не пойду.

– Пойдёшь.

Её решительность не давала шансов, а я была слишком подавлена и разбита, чтобы противиться.

Даша забрала билет и положила на стол. Посмотрела на приподнявшую голову собаку, потом на меня и положила руку мне на плечо. До заключительного шоу олимпийской сборной России оставалось два дня, и билеты на него лежали на столе. Центральная трибуна, пятый ряд.

– Надо использовать все шансы, Карин. – Она погладила меня по плечу. – Жизнь очень короткая, чтобы тратить время на гордость и обиды. Потом выясните, кто был прав, кто нет. Сейчас вам нужно встретиться.

– Не хочу я уже ничего…

– Врёшь.

Я вздохнула. Вру. Конечно же, вру, хотя любить Сафронова я и правда ненавижу. Самовлюблённая заносчивая сволочь, вот кто он. А я… Я просто дура.

* * *

Народа на стадионе собралось столько, что оставалось только поражаться. Чтобы попасть внутрь, пришлось отстоять в очереди вначале к рамкам металлоискателя, а потом и к входным дверям. Я и подумать не могла, что фигурное катание настолько популярно! Даже на шоу в Питере было не так!

Пока мы толкались на входе, я несколько раз слышала, как рядом говорят о Кирилле. Многие пришли специально, чтобы вживую увидеть его на льду. Игрушки, цветы…

Заняв место на трибуне, я наконец выдохнула с облегчением. Дашка села рядом.

– И что? – спросила я её. – Если он вообще не прочитает? Ты посмотри, тут у каждого что-то с собой. И я уверена, что добрая половина – Кириллу.

Подруга обвела стадион взглядом. Будто до этого не замечала, что в руках многие держали подарки для спортсменов. Как же, не замечала!

Я собрала ручки пакета, в котором принесла свой. Дурацкая затея. Безнадёжная.

Даша повернулась ко мне.

– И что? Для него – не для него… Прочитает.

– Ничего он не прочитает, – буркнула в ответ.