Немного волшебства

– Лора так и сказала?

– Только передаю ее слова, – врал Антон.

Он воспользовался ситуацией и от имени умершей Катиной мамы в пух и прах разбил хрустальный колпак, которым папа окружил девушку. Антон давил на то, что у Кати должно быть свое женское счастье, избранник, семья, дети, желательно много детей…

Борис ловил каждое слово, но плохо понимал смысл. Лора недовольна! Он так старался! Жизнь положил! А теперь оказывается, коту под хвост его усилия, отдавай Катю какому-нибудь прощелыге, который будет девочку…

– И что касается моей скромной персоны, – не забыл упомянуть Антон, – ваша жена убедительно просила не пороть горячку, не ломать дров, не совершать жестоких поступков. Кто знает, как жизнь повернется. С вашего позволения, откланиваюсь?

Борис не ответил. Антон поднялся и вышел из комнаты. Не чаял, что так легко сумеет вырваться из лап Горлохватова, повезло. Удав разнюнился и ослабил хватку.

Год назад Борису удаляли жировик на руке. Хирург сделал местную анестезию, предплечье омертвело, потеряло чувствительность. Теперь у него было такое ощущение, что заморозили всё тело. Нервы отключились, вгоняй в него иголки, режь на куски – не почувствует. Только в голове болезненная пульсация: Лора недовольна, Лора обижается!

– Долго будешь истуканом сидеть? Десять минут в отключке! – донесся до Бориса голос Харитона Романовича, неизвестно когда и откуда появившегося.

– Ты слышал? – спросил Борис.

– Да. Ну и что? – пожал плечами старикашка.

– Он, Скробов, действительно мог видеться с покойниками. Это факт!

– Это факт истории, которая не должна нас заботить. Сейчас очень ответственный момент с землеотводами. Прошляпим – серьезно пострадает бизнес.

Харитон Романович, вначале крайне заинтересовавшийся Скробовым, теперь выказывал полнейшее к молодому человеку равнодушие. А Бориса в эту минуту бизнес не заботил.

– Что могло случиться со Скробовым, отчего он утратил свой дар?

– Откуда я знаю? Мог бы и сам спросить, Скробов готов был ответить. В каждом человеке есть художественные задатки, но не все становятся поэтами или живописцами. Даром внушения обладают многие, но не все превращаются в гипнотизеров.

– Не уходи в сторону.

– Я в теме, которая так не вовремя и глупо тебя интересует. Если задатки могут развиваться, возможен и обратный процесс при определенных обстоятельствах. Была потенция и вся кончилась.

– Он говорил об обстоятельствах, – вспомнил Борис. – Каких именно?

– Не имею понятия. Что-нибудь с воображением, грезами связано. Например, влюбился. Мечты прорезались, фантазии появились.

Того, что Скробов мог влюбиться в его дочь, Борис не допускал, как не допускал самого распрекрасного кандидата на Катины тело и душу. Наследник английского престола вздумает претендовать – фигу! Подавись своим престолом! Еще десяток лет, и мы так разбогатеем, что тебя в дворецкие не возьмем! Английского принца не рассматриваем, где уж тут прощелыге компьютерщику! Поэтому так ранило Бориса, что Лора не одобряет его действий.

– Кроме строительства, – вещал Харитон Романович, – у нас еще есть маленькая приставка на десяточек миллионов в год от рыбодобычи. Основной навар по крабам и лососевым, как ты знаешь, мы имеем на научных квотах, которые перекупали у ученых…

– Ты говорил, – перебил Борис, – если моя дочь… словом… станет женщиной… конкретно: что с ней будет?

– Какая ерунда тебя волнует, когда на кон поставлен бизнес!

– Засунь бизнес в свою мертвую задницу! И не смей называть мою дочь ерундой!

Борис подхватился и стал валтузить Харитона. Это было всё равно что боксировать с подушкой. Только подушка не верещала бы, не ругалась и не просила о пощаде. Борис бил изо всех сил, Харитон, как исковерканная кукла, распластался по сиденью кресла. Взметнется ватная рука или нога, голова старикашки высунется – Борис их кулаком, кулаком! Но не было ответной упругости, костяшки пальцев не болели, мертвец – не человек. Было мерзко, противно, тошнотворно. Агрессивная энергия Бориса выплеснулась, но деться ей было некуда, опять втекла в Бориса, как гадости наелся, тухлой черной икры.

– Говори про мою дочь! – велел Борис, садясь в кресло.

Харитон Романович обиженно постанывал, хрюкал, ворчал, причитал и восстанавливался из комковатой массы.

– Ну почему никто из приличных воров в законе не оказался на твоем месте?

– Будешь отвечать на мои вопросы? Или принесу мясорубку и прокручу через нее.

– Как будто мне больно!

– Не пыли! Боль – ерунда, что на этом свете, что на том. Главное – лицо не потерять. Верно? Нести мясорубку?

– Чего ты хочешь? – захныкал по-стариковски Харитон Романович.

– Говори все, что знаешь про мою дочь.

– Да ничего конкретного! Ходят слухи… доверять слухам среди духов… Ой, в рифму получилось!

– Иду за мясорубкой!

– Иди! – вдруг осмелел Харитон Романович, сложил руки на груди. – Надоел! Метать бисер пред свиньями, свиньей, – поправился старик, – самому терпеливому мертвецу надоест. Или мы говорим о бизнесе, проведем совещание с покойничками, или – беги, меняй подгузники у своей великовозрастной дочери. Торопись, пока ее прыткий молодой человек не…