Neлюбoff

-Я ее купил - равнодушно пожимает он плечом - для нее это, самый большой критерий любви. Не раздражает, пока, и ладно - говорит Олег, о некогда любимой мною женщине, с брезгливостью и холодным равнодушием. Никого он не любит, этот приторно - холеный, хищный мужик. Ни жену и дочек, брошенных ради блондинисто - пустой любовницы. Ни любовницу, родившую ему долгожданного сына, но сбежавшую в поисках любви к какому - то работяге, отказавшись от его бешеных денег. И, уж конечно, не любит он Майю, отобрав ее у меня, ради спортивного интереса.

- Не переживай, счастлива она - смеется Олег. - Все у нее есть, что душа пожелает. Да и не выгоню я ее. Сколько бабок вложил уже. Одни сиськи чего стоят. Тюнинговал со всех сторон. Только, больно уж жадная. Но, кобыла породистая, такими не разбрасываются.

- А, знаешь, Олег, ты прав. Я с большим удовольствием, проводил бы сейчас время в компании любимой женщины, а не здесь с тобой, в этом богом забытом месте, откуда даже позвонить нет возможности. Я не понимаю, какая радость в убийстве ни в чем неповинной косули. Для меня это непостижимо. И, может я сейчас тебя удивлю, но настоящие любовь и дружбу, за деньги нельзя купить.

- Обиделся, значит,- сыто улыбается Олег Анатольевич - зря. О мягкотелости твоей, мы наслышаны. Короче, сделай, пожалуйста, так, что - бы чувства твои не мешали работе, и живи, как знаешь. Проект, неделю назад должен был быть готов. Будь любезен, его доделать. В противном случае, все издержки лягут на тебя. Все понял?- говорит он, всем своим видом давая понять, что ему наскучил этот разговор.

Я выхожу из охотничьего домика, с облегчением вдохнув теплый запах, нагретой за день солнцем, хвои и поднимаю голову, вглядываясь в темнеющее небо. У каждого из нас свои критерии счастья. Мое, ждет меня дома. Счастье Олега, оседает валютным эквивалентом, на банковских счетах. Мы из разных миров. У нас разные ценности и моральные принципы. Как объяснить слепцу, что такое солнечный свет? Он, все равно не поймет. Они нашли друг друга - Олег и Майя. Оба беспринципные, любящие только себя люди. Подобное, всегда притягивает подобное. Софья ждет меня дома, и от этого мне тепло и спокойно.

- Я люблю - шепчу я, подмигивающим с неба, звездам.

ГЛАВА 7

Она

Еще два дня. Всего два дня ожидания. Целых два дня без Анатолия. Открыв в себе проснувшееся, чуть шевельнувшееся чувство, вынужденную разлуку, я стала переносить более спокойно. Что бы занять себя я, до блеска вычистила, ставшую моим домом, квартиру. И сейчас с удовольствием наблюдаю, за легким сквозняком, играющим с оконной шторой. За окном весело переругиваются неугомонные ласточки. Под их гомон я отсчитываю минуты моего вынужденного одиночества, слоняясь по чистой, скрипучей квартире. Словно невзначай, задеваю рукой снимок, на котором счастливый Анатолий обнимает красивую женщину, глядящую с изображения, пустым взглядом, прекрасных, холодных глаз. Но, его счастье неподдельно. Он глядит на нее, как на идола, икону. Неужели, любовь отмирает так быстро, или он ошибался в своих чувствах к ней? Анатолий не рассказывал мне о своем браке, а я не расспрашивала, боясь проявить, неуместное, любопытство. Стеклянная рамка разлетается вдребезги, погребая под собой измятое, покореженное счастье. Словно ледяные осколки из сердца Кая, куски битого стекла довершают дело начатое злодейкой судьбой, разделив людей на фотографии уже окончательно, перерезав тонкую нить памяти, которую хранило изображение. Зачем я это сделала? Ведь Анатолий не убрал фото, значит, эти воспоминания были важны для него. Просто не справилась со злым чувством, поднимающимся из самого естества, видя, что кто - то другой владел его сердцем. Осколки режут мне пальцы, мстят за красоту, варварски разбитую мною. Дверной звонок заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Он тревожным набатом врывается в тихий, размеренный мир пустой квартиры. “Всегда спрашивай - кто там?” - учила меня бабушка. Ну почему я никогда не слушалась ее?

- Как ты меня нашла? - обреченно спрашиваю я, глядя на, стоящую на пороге, женщину.

- Это было не трудно, твоего бойфренда многие знают - хищно скалится моя мать. - Ну, впустишь, или, так и будешь, на пороге мать держать?

- Не пущу. Зачем ты пришла? Почему, просто не выкинешь меня из жизни, как когда то из дома?

- Ну, во - первых, кровь не вода. А во - вторых, дети должны помогать родителям, попавшим в трудную ситуацию, так ведь, доченька?

- Я ничего тебе не должна, мама - вздыхаю я, чувствуя, что опять боюсь ее, словно мне снова пять лет. - У тебя, все ситуации трудные, но страдают от них всегда, почему - то другие люди.

- Да мне нужно то. Всего триста тысяч, и ты меня больше не увидишь. Скажи своему другу, пусть купит тебе спокойствие.

Смех душит меня. Истеричный, переходящий в рыдания, хохот.

- Убирайся - говорю я отсмеявшись.

- Софья, доченька, прошу тебя - падает передо мной на колени мать.- Отчим твой меня на порог не пустит без денег. Проигрался он, долг требуют. Говорят, не отдаст - изуродуют.