Neлюбoff

За этими тяжкими размышлениями, я не замечаю, что на город опустились рваные, розово - лиловые сумерки, которые повисли на макушках, растущих под окнами тополей, опутав их, словно сладкая вата деревянную палочку. Это значит, что я просидела почти целый день, уставившись в одну точку, в своем любимом кресле. Встать получается с трудом, тело затекло, и сейчас сотни невидимых иголочек, неприятно впиваются в кожу. Только теперь ощущаю, что зверски проголодалась. В квартире пусто, и тихо. Каждый звук отдается гулким, безрадостным эхом. Хочется сесть и, не двигаясь все эти три дня, ждать, глядя на закрытую дверь. В детстве, у моей подружки был пес. Пудель, или болонка, я не очень разбираюсь в породах, заслуженный и увешанный медалями комок спутанной шерсти, с бесконечно умными, шоколадными глазами. Она любила его беззаветной, пронзительной любовью, но сердце пса было всецело отдано подружкиной матери. Проводив ее на работу рано утром, он садился и ждал, глядя на входную дверь полным тоски взглядом своих, умнющих, глаз. И не было на свете существа несчастнее. Он сидел так до вечера. До тех самых пор, пока любимая хозяйка не входила в подъезд. Откуда он знал, о ее приближении? Может быть, чувствовал ее присутствие, своим любящим собачьим сердцем. Но, факт остается фактом. Услышав легкие шаги женщины, пес разворачивался и уходил в комнату, позволяя другим членам семейства насладиться обществом своего любимца. Сейчас, я напоминаю себе того, ждущего у двери, пса страдающего от гадкого одиночества. В кухне пахнет мусором и застоявшейся посудой, о которой я совсем забыла. “Руки не лежат, к работе”- говорила бабушка, оправдывая мою лень. Мытье посуды отвлекает меня. Разложив чистые, вымытые до скрипа тарелки по шкафам, я вспоминаю, с каким пиететом она относилась к посуде. Бабушка вытирала звенящие чашки и рассказывала мне наизусть сказку про Федору, и сбежавшие от нее столовые принадлежности, а я слушала, открыв рот. Я скучаю по ней. По ее легким, морщинистым рукам, покрытым старческими пятнами, по дребезжащему тонкому голосу. Вытащив из ведра мешок с мусором, нехотя направляюсь в спальню, что бы одеться, но ногу вдруг пронзает тонкая, резкая боль от осколка тарелки, которую вчера, в порыве страсти, сбросил со стола Анатолий. Кровь капает на бежевый ковер, оставляя пятна, похожие на мои любимые, майские маки. Теплые слезы текут по моим щекам. Мне не больно, мне страшно от осознания, обрушившегося на меня. “ Люби меня” - попросил он, и его зов нашел отклик в моем обледеневшем сердце. Едва уловимый, тихий шепот, ответивший ему. Он не услышал, но я слышу его сейчас. “Я готово любить” - тихо шепчет мое сердце.

Он

- Ты ненормальный, Толян - весело колышется от смеха, сидящий напротив Олег Анатольевич. Толстый, одышливый мужик, лоснящийся брылястым, ухоженным лицом. Мы сидим за богато - накрытым столом, отдыхая от кровавой бойни, которую он называет охотой. - Умный дурак - самое точное определение для тебя. Майка, от злости, майку на себе рвет. Ты уж прости за тавтологию, не удержался. Надо же, шлюху с улицы домой приволочь. Это, даже для тебя странно.Майя моя бывшая жена. Именно Олега она осчастливила, уйдя от меня к нему, предпочтя деньги. Очень хочется врезать по этой зажравшейся морде, оскорбляющей мою Софи. Останавливает только, опасность остаться без куска насущного хлеба. Олег - мой работодатель,и надо сказать откровенно, не самый плохой.

- Да, ладно, Толь, не сердись. Мы, ведь, с тобой братья молочные. Бабы все шлюхи, вопрос только в цене. Да, ты лучше меня это знаешь. Как тачки. Чем авто элитнее, тем дороже в обслуживании. Хотя, бабы быстро учатся.

- Слушай, Олег, что тебе до моей жизни? - раздраженно спрашиваю я. - Мы не друзья даже. Раз в год охотимся вместе. И ты знаешь, что не для меня это развлечение, а все равно, каждый раз заставляешь меня с собой ехать. Зачем?Да так, рассуждаю просто. Ты, ведь, нормальный мужик, а жизнью своей не распоряжаешься. И красивый ты и умный - завистливо рассуждает Олег Анатольевич, уставившись на меня льдисто - синими, маленькими глазками. - Да, только я, по факту, красивее тебя оказался. Не внешне, не внутренне, кошельково - денежно, но это факт, с которым не поспоришь. И ты здесь, только из - за бабок, которые я отсыпаю тебе, щедрой рукою. Думаешь, я не знаю, что ты не здесь сейчас, а в объятьях своей потаскушки. Знаю, но мне нравится властвовать. Ответил я на твой вопрос? И, друзья мы с тобой. Большие друзья, как и со всеми. Или, ты думаешь, я не понимаю, что все, кто называет себя моими приятелями, не разбегутся, лишись я всего? Я падкий на лесть, но не глупый. Этого ты тоже не можешь отрицать. Да, в уме ему не откажешь. Ум, хитрость и полнейшая беспринципность, сделали, когда - то, мелкого барыгу, богатым и уважаемым человеком, превратив его из мальчика на побегушках, в Олега Анатольевича.

- Ты любишь Майю? - спрашиваю я его, наблюдая, как он подхватывает толстыми, сарделько - образными пальцами, прозрачный, слезящийся кусочек ветчины.