Нелимитированная орбита

Свобода подумал о Джосселине, Дэвиде, о родившемся на Растуме Антоне и экзогенном младенце Гейле, стараясь не вспоминать о маленькой могиле позади своего фруктового сада. Ему и Джудит еще повезло. Большинство семей потеряло больше. И потери эти будут продолжаться. Впереди будут и еще один Год Болезней, и еще один ураган «Тихий день», и еще Бог знает, что их ждет впереди. Без сомнения, это был обыкновенный естественный отбор, в результате которого с течением времени появится раса более здоровых и одаренных людей, чем те, каких когда-либо знала Земля. Но в волосах Джудит появились седые пряди, так же, как и в его собственных. Он все еще был в расцвете сил, но горы постепенно начали казаться ему все более крутыми.

— Да, — сказал Свобода. — Вы, безусловно, правы. Я согласен: необходимо время от времени устраивать праздники. Я вовсе не хотел быть похожим на… — он чуть было не сказал: «на вашего мужа», но вовремя удержался и надеялся, что Тереза ничего не заметила. — Так или иначе, закончил он поспешно, — мне пора. Пока.

Тереза снова улыбнулась:

— До вечера. Я буду что-нибудь около 39.00 по нашему времени.

«Она, наверно, ждет-не дождется этой поездки к нам, — подумал Свобода. Хоть сбежит отсюда на час-другой».

Свободе вдруг стало так ее жалко, что он даже забыл о Дэнни.

Глава 2

Подобно большинству поселенческих домов, этот дом был построен из грубо отесанных бревен, скрепленных стальными и железобетонными скобами, чтобы противостоять могучим ветрам, и с подвалом на случай шторма. Длинный и низкий, прохладный летом и теплый зимой, дом не был примитивным. Кроме электроэнергии, поступавшей с атомной электростанции в Энкере, там имелся солнечный коллектор, который накапливал энергию в подземной системе с супергорячей водой. Энергия была источником тепла и света. Но в то время, как электричества было достаточно, электроприборов не хватало. Поэтому большая часть дома была отведена под мастерскую, и троим мальчикам приходилось спать втроем в комнате. По мнению их отца, такие условия для Нижнего уровня на Земле были бы роскошью.

— Но ведь раньше мы жили не на Нижнем уровне, — сказал как-то Дэнни, впервые обидевшись, когда к ним с Ахабом поместили еще и Этана.

— За это ты должен благодарить справедливого и милосердного Господа, — ответил ему Джошуа Коффин. — Ты всегда должен быть благодарен ему за то, что тебя не было на свете в первые несколько лет освоения Растума, когда мы жили в палатках и землянках, и нас заливали дожди. Я видел, как умирали мужчины, да женщины и дети тоже, лежа в грязной воде, а по их лицам хлестал дождь, какого не бывало на Земле.

— Ну, это было так давно, — возразил Дэнни.

Его приемный отец сжал губы.

— Если ты думаешь, что у взрослых есть время для постройки дополнительной комнаты всякий раз, когда на свет появляется новое отродье, то я научу тебя думать по-другому, — прошипел он. — Во время очередного периода работы по дому ты будешь доить всех коров.

— Джошуа! — взмолилась мать. — Ведь он всего лишь ребенок!

— Ему уже пять земных лет, — отрезал отец.

На этом споры закончились. Дэнни стал действительно думать по-другому.

Он любил коров — они были такие теплые, добрые, и от них исходил запах лета, но их было слишком много. Отец подошел и хлопнул его по плечу прежде, чем он успел закончить работу и почувствовать, как онемели пальцы.

Он пробормотал что-то вроде:

— Ладно, все же это было слишком, — и поспешно вышел из коровника.

Позднее Дэнни, который никак не мог уснуть из-за боли в руках, встал, чтобы выпить воды. В конце темного коридора виднелась освещенная гостиная, в которой сидели отец и мать. Отец, казалось, был чем-то расстроен, а мать расчесывала волосы. С тех пор Дэнни всегда сомневался в том, что мать искренне вступилась за него.

И вот теперь ему приходилось заниматься в школе. Лучше бы его заставили каждый день доить всех коров. Он просил об этом отца, в первый раз вернувшись домой из школы, где ребята на переменах кричали:

— Вонючка, вонючка, вырос в резервуаре, как жирный поросенок.

Он не сказал об этом родителям, потому что это было слишком чудовищным. Но он заплакал. Отец велел ему прекратить заниматься ерундой и вести себя, как подобает мужчине.

Мать, видимо, спросила учительницу, в чем дело. Миссис Антропулос знала, что дети дразнят Дэнни, и велела им не делать этого, но они лишь стали еще больше насмехаться над ним. («Подожди, я доберусь до тебя завтра», — прошептал ему Фрэнк Де Смет. Позади школьного игрового поля был сарай…) Один раз, когда Дэнни вернулся домой в слезах, мать собрала кое-что для ленча, и они вдвоем отправились на вершину Галочной Горы. Там они сели на большие камни, которые, как часто воображал Дэнни, были притащены сюда гигантами, и стали смотреть на дом и постройки, на зелено-голубое пастбище с гулявшими по нему овцами, похожими на мохнатых жуков, на ржаное поле, где отцовский трактор вздымал за собой тучи пыли, и на Расселину, которая была краем света.