Некромерон

Благодушный подергал воротник дрожащей рукой. Кружевная ткань не поддавалась, и ему пригрезилось, что это смерть душит его костлявыми пальцами. Вот сейчас надавит посильнее — и конец, «король умер, да здравствует король!».

— Неужели все так серьезно? — выдохнул он почти шепотом. — И никакого выхода?

— Выход всегда есть, государь, — вкрадчиво улыбнулся граф. — Только по этой причине мы с маркизом и решились обеспокоить ваше величество. Не в нашей компетенции принимать столь серьезные и важные решения, ведь дело касается, как-никак, вашего ближайшего родственника. Принца крови, сколь сие ни прискорбно.

Тщательнее всего следует выбирать врагов.

Оскар Уайльд

— Это вы о ком? — встревожился король.

Он подумал: а вдруг боги услышали его мольбы, и сейчас министры предложат убить князя Люфгорна и его мерзкую сестрицу заодно. Зачем бы убивать князя для решения накопившихся проблем, Юлейн даже представить себе не мог, но уж очень хотелось.

— Речь идет о мессире Зелге Галеасе Окиралла, герцоге да Кассар, — ответил почему-то главный бурмасингер.

И его величество в который раз удивился, насколько этот человек похож на огромного медведя. Вот и голос такой же. Не голос — настоящий рык…

Он понял также, что теперь пообедать со вкусом наверняка не удастся, а о вдумчивом чтении «Королевского паникера» даже речи быть не может. И, уже капитулировав перед обстоятельствами, спросил без всякой надежды на ответ, а так, по инерции:

— Результаты позавчерашней паялпы никто не знает?

Министры обменялись короткими, но весьма красноречивыми взглядами — у них паялпа давно сидела в печенках, ибо постоянно проигрывающий Юлейн делал тем не менее воистину королевские ставки.

Лакей, дежуривший у двери и подслушивавший в пользу графа да Унара даже тогда, когда граф сам присутствовал при разговоре, вытянул шею, явно небескорыстно интересуясь исходом поединка. Неожиданно и с непередаваемой грустью в голосе ответил господин Фафут:

— Я знаю. Из виантийца сделали отбивную котлету, и ведь кто?! Не чемпион Гару, а никому не известный минотавр из каких-то Малых Пегасиков. — И, уж совершенно не сообразуясь с обстоятельствами и лицами, принимающими участие в беседе, пожаловался: — Я такую прорву денег просадил из-за этого минотавра, что теперь хоть домой не возвращайся.

По крайней мере еще один человек среди присутствующих полностью разделял отчаяние бедного бурмасингера.

* * *

Таинственный господин Думгар дважды сказал чистую правду: и про то, что троглодитусы любят хмельной сидр, и про то, что пьяницы из них никудышные.

Дайте мне точку опоры, и я произнесу тост.

Алекс. Ратнер

Спустя час после трагического происшествия у дверей герцогского дома, минут через сорок после того, как назвавшийся троглодитусом субъект призывал на голову старосты Иоффы все небесные кары и тридцать три несчастья в придачу, через полчаса после того, как его, упирающегося и пыхтящего, староста силком дотащил до харчевни «На посошок», они уже были не разлей вода друзьями. Ящероподобное существо по имени Карлюза неоднократно успело выпить с Иоффой на брудершафт, просветить относительно самых модных в Сэнгерае тостов и застольных речей и начало посвящать нового товарища во все свои сердечные тайны, а также мечты и планы на будущее.

Вышколенный господином Думгаром, Иоффа не пропускал мимо ушей ни одного слова, все мотал на ус и пытался привести в систему кучу разрозненных сведений, коими так и сыпал подвыпивший троглодитус.

— Так откуда ты явился, чучел? — ласково спрашивал он, подливая Карлюзе сидра.

— Из подземелий Сэнгерая. Подземелья у нас — ууу-уу! — И троглодит повел лапкой в сторону окна, изображая неохватность подземных просторов. Если, конечно, о подземельях так вообще можно говорить.

— И что, у вас там все такие — в беретках и хвостатые?

— Почему все? — изумился Карлюза. — Я представлен единственный в своем роде. Гордость семьи и надежда королевства У меня способности. Врожденные. Не веришь? — И он истово стукнул себя лапкой в грудь.

— Верю-верю. Ты пей, пей, не стесняйся. — И староста незаметно махнул трактирщику, призывая его нести новый кувшин.

К слову: никто в харчевне «На посошок» — а была там целая толпа пьющего народа — не удивился появлению Карлюзы и не бросил в его сторону ни одного косого взгляда. Словно заезжие троглодитусы только и знали, что смаковать сидр и беседовать по душам с подданными герцога да Кассар.

— Ты сумочку мою куда дел? — подозрительно спросил Карлюза. — Ты у меня ее отобрал, да?

— Зачем мне твое имущество? — искренне возмутился Иоффа. — Спрятал от греха подальше, пока мы незнакомы были. Приберег. Вот ворочаю в целости и полном сохранении. А что у тебя там?

— Тетрадки, — поднял Карлюза крохотный пальчик. — Наставления мастериона Зюзака Грозного. Кладезь некромансерской мудрости. Ты ведь являешься говорящим с молодым, полным сил некромансером невероятной силы. Нам власть дана. — И он снова постучал себя в грудь.