Некрасов

Письма Некрасова этой поры позволяют представить себе, какое множество разнообразной журнальной работы выпало на его долю: добывание материала *прозы и стихов, переговоры и переписка с авторами, чтение рукописей и корректур, отношения с ответственным редактором, объяснения с цензорами, восстановление смысла в тексте, исполосованном красными чернилами, не говоря уже о гонорарных расчетах и делах типографских, А ведь он еще должен был писать! И он писал стихи (правда, в первые годы очень мало), рецензии, фельетоны».

Особенно много душевных сил отнимала необходимость изыскивать средства борьбы с цензурой, возраставшая год от году. Изнурительна были сама мысль о постоянном и пристальном внимании властей, рождавшая ощущение шаткости почвы под ногами, а такое ощущение было тогда, по словам Некрасова, чуть ли не у всех, кто причастен к журналистике.

Все это уже к концу первого года издания «Современника» довело здоровье Некрасова до серьезного расстройства. Глядя на его изможденное и усталое лицо, Белинский не раз строго говорил ему: «Что вы с собой делаете, Некрасов? Берегитесь, иначе а вами будет то же, что со мной».

Позднее Некрасов слышал от общих друзей, что Белинский, тогда уже сам больной, быт убежден в его близкой смерти.

Постепенно у Некрасова сложилась репутация превосходного редактора. Во тогда, у истоков «Современника», его опыт был еще невелик, а трудности — огромны. Однажды ему пришлось поссориться с Достоевским, который отдал свои повести Краевскому и не отрекся печатно от «Отечественных записок»; эта ссора была неприятна и той и другой стороне. В другой раз произошла размолвка с Белинским из-за повести Григоровича «Деревня», Повесть не понравилась Некрасову, он возвратил ее автору, а гот недолго думая отправился в «Отечественные записки», Белинский, наоборот, нашел в повести большие достоинства — очень немного было в те годы книг, рисующих темноту и горе крепостной деревни; молодой автор обнаружил и наблюдательность, и знание жизни, хотя и не был свободен от некоторой сентиментальности.

Белинский написал о «Деревне» для «Современника», но Некрасов заявил, что не может допустить похвалы тому, что печатается у Краевского. Белинский остался при своем мнении и упрекнул Некрасова в «бестактности и заносчивости», поскольку тот настаивал на изменении отзыва о повести Григоровича (последний подробно рассказал об этом споре, который произошел на чаепитии у Тургенева). По-видимому, Некрасов признал свою неправоту; во всяком случае, когда история эта дошла до Москвы и встревожила Боткина, Белинский постарался его успокоить и заступиться за Некрасова: «Это случилось с ним в первый раз».

Надо сказать, что бывали случаи, когда оказывался прав, Некрасов. Например, после спора о повести П. Кудрявцева «Сбоев» Белинский, сначала превозносивший ее, затем признал свою ошибку.

Не приходится удивляться, что всего через две недели после выхода первого номера «Современника» Некрасов писал: «Я изнемогаю — не под бременем труда, а под бременем разных страхов, которые нападают на меня при этом новом, многосложном и нелегком для меня деле» (Н. X. Кетчеру; 13 января 1847 г.).

А тут еще возникли разногласия с Никитенко, который выступал в роли редактора и цензора. Уже со второго номера он начал запрещать некоторые статьи, присылаемые ему редакцией (например, фельетон Панаева, в котором был высмеян Нестор Кукольник, пользовавшийся расположением Никитенко), и, наоборот, предлагать статьи, которые редакцию не «устраивали. «Мои издатели вознегодовали на меня, — записал Никитенко в дневнике 31 января 1847 года, — забывая, что… сами предоставили мне полную свободу в выборе статей и в сообщении журналу направления. Я только на этих условиях и мог согласиться подписывать под ним мое имя».

Разумеется, издатели меньше всего предполагали, что Никитенко» будет сообщать их журналу «направление», и надеялись, что он не станет слишком вмешиваться в дела.

Однако сам Никитенко думал иначе, и уже 5 февраля в его дневнике появилась запись: «Я начинаю подумывать о том, чтобы отказаться от редакции «Современника»… Мне слишком тяжело находиться в постоянной борьбе с издателями… Они, вероятно, рассчитывали найти во мне слепое орудие и хотели самостоятельно действовать под прикрытием моего имени. Я не могу на это согласиться».

Некрасову стоило «немалых усилий улаживание отношений с редактором, который оказался и догадливее и строптивее, чем предполагалось. Но заменить его было решительно некем, и самая мысль об этом пугала издателей «Современника».

Еще сложнее оказались обстоятельства и отношения внутри самой редакции. Об этом свидетельствует, например, конфликт с Белинским, который он сам определил как «внутренний разрыв» с Некрасовым.