Некоторые проблемы истории и теории жанра

Литература по-прежнему подразделяется на поэзию, прозу и т.д., но теперь больше она различается и по временной оси своего реализма. Трудно сказать, что насущнее в наши дни - предостеречь о том, что уже стало проклятьем или о том, что готовит нам завтрашний день; и, разумеется, люди, как никогда нуждаются ныне в предвосхищении желанного будущего. Словом, перед нами различные стороны одной общехудожественной задачи. Проблема ведь не только в том, чтобы литература усваивала эту логику эпохи, но и чтобы сама всеми своими средствами интенсифицировала проективную направленность нашего сознания в борьбе человечества за жизнь и лучшее будущее.

Необычайная "потребность в будущем" - вот то, что способствует развитию (и расцвету) молодого по литературно-историческим меркам жанра. (Научно-фантастический роман просто не успел еще пройти той исторической школы мастерства, что длилась, например, для европейского реалистического романа несколько столетий). Научная фантастика на редкость разносторонне отзывается на эту жгучую потребность - то придвигая буквально завтрашний наш день, то возвращаясь в прошлые его истоки, то забегая в дальние века и тысячелетия, то расширяя представление о социальном будущем, то измеряя мерой человека возможные пути движения цивилизации, то экстраполируя тенденции техносферы сами по себе, то предостерегая нас, то воодушевляя, то предлагая, наконец диалектическую модель разнонаправленных тенденций будущего. Смелый, разносторонний, интеллектуальный жанр, каковым, будем надеяться, он и останется.

Что скрывалось за "кризисом" современной фантастики

"Фантастика вчера, сегодня, завтра" - под таким будничным заголовком появился летом 1973 года в "Литературной газете" большой диалог доктора филологических наук Ю.Кагарлицкого и писателя - фантаста Е.Парнова, положивший начало деловой дискуссии о судьбах жанра, который нередко воспринимался настолько неканоническим, что и серьезный разговор о нем казался дурным тоном. Да, "фантастика перестала быть Золушкой", справедливо напоминал один из откликов, и, вероятно, поэтому участники дискуссии проявили такую озабоченность совсем еще неявными признаками неблагополучия. Но об этом несколько позже.

Сегодня заголовки критических статей вроде: "Фантастика. Что же это такое наконец?" - кажутся уже несколько анахроничными. Но еще несколько лет назад, когда один доктор философских наук мог озаглавить свою статью в центральной газете: "Обедненный жанр", а в "Литературной газете" всем известный прозаик мог так вот прямо и заявить, что коэффициент полезного действия фантастики равен нулю, - тогда еще в самом деле приходилось просвещать и объяснять. Сегодня уже не только друзьям, но и недругам "Золушки" ясно, что миллионные тиражи фантастических романов и горячие обсуждения проблем будущего, которые они вызывают (не только среди наших читателей!), то есть несомненно выдающееся воздействие фантастики на формирование человека будущего идеала как-то не вяжется с нулевой пользой.

Мы не станем сейчас анализировать статистику анкетных опросов, свидетельствующих о массовой, поистине всенародной читаемости современной фантастики. Отметим другое: то внимание, которое уделяет ей литературная критика, пока что и в малой мере не отвечает этой популярности. Нынче, правда, покончено с процветавшем в литературной критике фантастики дилетантским любительством. За последние десять - пятнадцать лет сформировалось профессиональное "фантастоведение". Достаточно напомнить вышедшие в это время книги Ю.Кагарлицкого о Герберте Уэллсе, К.Андреева и Е.Брандиса о Жюле Верне, Б.Ляпунова об Александре Беляеве, Е.Брандиса и В.Дмитриевского, Ю.Кагарлицкого, Г.Гуревича, А.Урбана и Н.Чёрной по общим вопросам советской и мировой фантастики. Обширные главы о фантастическом жанре были включены в академические исследования русского советского романа и рассказа.

Но вместе с тем ни одного имени писателя-фантаста мы не встретим в новых учебниках по советской литературе - ни в вузовском под редакцией П.Выходцева (1970), ни в школьном под редакцией В.Ковалёва (1972). Ни на одном литературном факультете курса фантастики не читают: жалобы на это стали уже проникать в печать. Между тем за отечественной фантастикой пристально следят за рубежом, там издают разного рода хрестоматии и библиографические справочники, студенты некоторых американских и канадских университетов, например, слушают специальные курсы. Конечно, зарубежного читателя особенно интересует идеал социалистического мира - фантастика выражает его крупным планом, непосредственно и заостренно. Труды советских фантастоведов уже продемонстрировали эффективность идеологической борьбы на этом фронте художественной литературы и сами явились весомым ее фактором.