Некама

— Иди-ка ты, боец, в Особый отдел, — Коля вздрогнул — почему Особый? — Скажи майору Авербуху, мол, я тебя послал, у них там какое-то подразделение создают новое, может, там и пригодишься.

Вот там Коля и пригодился. Подтянутый начальник особого отдела, молодой майор, тридцати нет, тоже почитал сопроводительные документы новоиспеченного сержанта, оглядел его с головы до ног.

— Это тебя так в сержантской школе обмундировали? — спросил брезгливо, без улыбки.

— Так точно!

— Да не ори ты! — поморщился особист. — Тут орать не принято. У нас в Особом все по-тихому, понял?

— Так точно, товарищ гвардии майор! — майор снова поморщился.

— Тише ты, сказал! Сейчас к старшине, получишь нормальную форму, потом в ружейку за автоматом («Автоматом!» — возликовал Коля). Устроишься с жильем — сразу ко мне, понял.

— Разрешите идти?!

— Господи, ты когда нормально-то разговаривать начнешь? Не заставляй меня жалеть, что к себе взял, скумекал?

Коля скумекал, повернулся и стараясь не шуметь, но шаг печатать, вышел из кабинета.

Старшина выдал Коле новенькие гимнастерку и галифе, негнущийся комсоставовский кожаный ремень, хромовые сапоги — офицерские! Сверху положил фуражку с синим верхом и малиновым околышем. Отмотал краповой тесьмы: «Лычки на погоны сам нашьешь», — Коля кивнул.

— Все, свободен!

— А знак «Гвардия»? — осторожно спросил младший сержант Смирнов.

— Ничего себе ты наглый! — воскликнул старшина. — Без году неделя в части — и уже «Гвардию» ему подавай!

— Положено, — Коля не знал, положено или нет, но на всякий случай сказал, вдруг прокатит, уж больно хотелось получить красивый — красный с золотом — знак.

Старшина покачал головой, скрылся в глубине каптерки, принес маленькую коробочку, положил перед сержантом.

— Далеко пойдешь.

Хмурый оружейник выдал Коле новенький ППШ в смазке, за который Коля расписался в толстенном гроссбухе, два коробчатых магазина — за них расписался в другом гроссбухе и три пачки патронов — третья роспись в третьем журнале.

— Обращаться умеешь?

— Умею, — улыбнулся Коля.

— Тогда магазины сам снарядишь. Все, свободен.

Через час счастливый младший командир с автоматом на плече, сверкая знаком «Гвардия» и начищенными сапогами, влетел в кабинет майора Авербуха.

— Явился, — ухмыльнулся тот. — Хорош! Давай на выход, там «виллис» с шофером — шофер ефрейтор Зубарев — едем.

— А куда едем, товарищ гвардии майор?

Авербух кинул в рот папиросу, сверкнув золотой коронкой, внимательно еще раз оглядел Смирнова.

— Ты парень молодой, но, думаю, сообразительный. Значит, слушай и запоминай, я люблю, когда с первого раза понимают.

Коля сделал внимательное лицо, стараясь, чтобы оно было как можно менее придурковатым от старания.

— Первое: никогда не задавай никаких вопросов по поводу службы. Твое дело выполнять. Что надо — я сам объясню, что не надо — то и знать тебе не положено. Это раз. Понятно?

Коля кивнул.

— Второе: все эти «товарищ гвардии майор» — отставить. Разрешаю обращаться «Георгий Захарович» или просто «товарищ майор». И никак иначе. Это тоже понятно?

Смысла приказа Коля не понял, но кивнул. Решил лишних вопросов не задавать.

— Третье: мне тупые исполнители не нужны. Мне нужны люди, которые смотрят вокруг, все запоминают, оценивают обстановку, а потом могут ответить на любой заданный вопрос. Усек?

— Так точно!

— Орать не надо, я же просил! — А Коле казалось, что он ответил очень тихо. — Отвечать по уставу не обязательно. Можно кивать, говорить «да» и «нет», главное — наблюдать и запоминать, а в нужный момент действовать, не раздумывая. Стреляешь хорошо?

— Да, товарищ майор, — Коля еще не мог привыкнуть к местным порядкам.

— Тут написано, что ты разрядник по боксу. В случае чего можешь в нокаут послать?

— Зависит от веса противника, — осторожно начал Смирнов…

— Я тебя не про вес спрашивал, а про нокаут. Вырубишь противника в случае чего?

— Вырублю, — Коля пересилил себя и добавил. — Георгий Захарович.

— Молодец, быстро учишься. Все, жди в машине.

«Виллис» несся по гладкому шоссе, ехать по такой дороге было одно удовольствие. Так что Коля вертел головой по сторонам, пытаясь как-то ощутить, что он — за границей, что это не СССР, не Украина, а иностранное государство. Все было другое — и дома, и чистенькие деревни — Коля даже не понял сначала, что они проезжают через деревню: добротные, каменные домики, все вокруг ухожено и подстрижено, как и не было никакой войны. Ну разве что на угловом большом здании с надписью pivní restaurace[13] было несколько щербинок, судя по всему от пуль.

Ефрейтор Зубарев оказался парнем неразговорчивым, майор уткнулся в какие-то бумаги, так что от пейзажей вокруг ничто не отвлекало. На груди сверкал гвардейский значок, на коленях лежал новенький автомат с пристегнутым снаряженным магазином, ветерок обдувал лицо, ну, если вся служба так будет проходить… Может, не так и страшно, что война закончилась, ведь он теперь «боец невидимого фронта». Глядишь, подвигов на его век хватит.