Некама

Татьяна же нас с тобой, девочка, будет любить всей душой, потому что манси несчастные через выпивку на все готовы, в этом их беда страшная, и мы цинично эту беду используем, ибо другого пути у нас сейчас нет. Тем более, что пользуют их все, кому не лень. Думаешь этот Слава что повез обратно? Меха он повез. А взял их за несколько килограммов крупы и соли. Да пару литров технического спирта. Вот так вот. Так что хозяйка наша останется в невменяемом состоянии практически до самого появления связника.

МАЙ 1945, ЧЕХИЯ, ПЛЬЗЕНЬ

Колька очень боялся не успеть на войну, а как известно, чего больше всего боишься, то, скорее всего, и случается. Только-только успел закончить школу младших командиров — один из лучших в выпуске! — только-только загрузились в теплушки, чтобы ехать на фронт, как сообщили, что Берлин взят. А когда пересекли границу Чехии — что Германия капитулировала и война окончена. Солдаты радостно палили в воздух, все обнимались со всеми, Колька тоже обнимался, говорил какие-то слова, но в душе немножко было грустно. Да и палить ему, собственно, было не из чего, оружия у него никакого не было, всего имущества — солдатский сидор второго срока носки, ботинки с обмотками — даже не сапоги! — да разваленная пилотка на голове, так и норовившая, сползти на сторону, как старухин чепец, прости господи.

А как он мечтал вернуться домой усталым героем, с орденом (ладно пусть только с медалью, лучше — с двумя), ловко скрутить козью ножку (он понятия не имел, как это делается, но это было частью образа усталого героя), пригласить девушку в кино и, не выпячивая себя, стараясь быть скромным, но так, чтобы все стало понятно, рассказывать ей про солдатскую дружбу, про крушение германского рейха, про историю, свидетелем которой он был. А она, забыв о капающем мороженом, слушала бы его, раскрыв рот и с восторгом глядела бы на настоящего советского героя. И вот все рухнуло. Отслужить положенное и вернуться в обмотках и с кривой пилоткой на голове? Позорище.

Четыре года Коля тренировал свое тело, готовя его к подвигам, занимался легкой атлетикой, боксом, до изнеможения подтягивался во дворе на собственноручно сколоченном турнике, штудировал все то, что могло пригодиться будущему офицеру — физику, географию, историю — особенно военную, тут ему равных не было. Родители нарадоваться не могли на усердного ребенка, который все свободное время отдавал спорту и учебе. Просто мечта мамы с папой! Правда, папа, инженер-металлург Верх-Исетского завода, иногда сетовал на то, что уж больно зубрилой растет сынок, скоро 18, а он ни разу с девушкой на свидание не сходил, может он того… ну, что-то не так?

— Женя, не городи ерунды! — мать, смеясь, бросала в отца кухонное полотенце. — Просто время еще не пришло, не все так, как ты, должны с 13-ти лет за юбками бегать.

Хотя ее тоже несколько беспокоила зацикленность сына на спорте и учебе. Ну правда, сводил бы какую-нибудь девушку в кино. Вон у них в классе учится Таня Матюшева — очень хорошая девочка, серьезная, из приличной семьи. И живут недалеко. Даже намекала сыну, мол, пригласил бы к нам Таню на праздники, но Коля недоуменно смотрел на мать и никаких шагов не предпринимал. Черт его знает, может, и правда что-то не то с ним? Да нет, успокаивала она себя, все хорошо. Лучше уж так, чем какая-нибудь свиристелка от него в подоле принесла. Не дай бог.

После весеннего призыва Колю направили сразу же в школу младших командиров. Хотели в офицерскую, все же десятилетка за плечами, не фунт изюму, но набор в училища был окончен, сказали — послужишь полгодика — и прямо из действующей армии напишешь заявление в военное училище. И это тоже было здорово — красивые погоны, китель нового образца, значок об окончании училища, хромовые сапоги — все это опять же играло на образ усталого героя, вернувшегося с полей сражений.

И вот на тебе. Обидно. Какой смысл теперь во всех этих школах и училищах? Тянуть лямку в каком-нибудь гарнизоне, куда Макар телят не гонял? Хоть плачь. И на хрена он немецкий так старательно учил? Кому теперь он нужен? Сказать официанту Zwei beer noch einmal[12]? Ладно, язык может еще и пригодится, диверсантов ловить. Одна надежда.

По направлению с трудом нашел свою часть, продираясь сквозь радостных и пьяных солдат — чехи исправно продолжали варить пиво и гнать свой фруктовый самогон, но непьющему Коле это было все равно. Явился в канцелярию (часть гвардейская, это радует! Значит, значок «Гвардия» дадут. А он выглядит как орден!), отдал честь, доложил по всей форме:

— Младший сержант Смирнов! Представляюсь по поводу прибытия для дальнейшего прохождения службы!

— Господи, чего ж ты так орешь-то? — поморщился суровый полноватый гвардии подполковник. — Понял тебя, Смирнов. — полистал сопроводиловку. — Что с тобой прикажешь делать? Раньше бы любому солдатику обрадовался, а тут отличник по всем пунктам, а куда его девать — непонятно.

Подполковник порылся в бумагах, почесал подбородок. Хороший жест. Мужественный. Надо взять на вооружение, подумал сержант Смирнов.