Неизвестный Кафка

[Почтовая бумага: «Мариелист^{171}, курорт Эстерзё», конец июля 1914 г.].

Максу Броду и Феликсу Вельчу.

Дорогой Макс, дорогой Феликс,

Запаздываю с ответами, да? Но вы послушайте, что у меня произошло. Помолвка моя расторгнута, пробыл три дня в Берлине, все были мне добрыми друзьями, и я был всем добрым другом; впрочем, я точно знаю, что так — лучше всего, и поскольку необходимость произошедшего столь ясна, то я в отношении всего этого дела совсем не так встревожен, как можно было бы предполагать. Хуже другое. Я потом был в Любеке, купался в Травемюнде; в Любеке встретил д-ра Вайса^{172}, ехавшего на этот датский курорт, и вместо Глешендорфа приехал сюда. Довольно пустынный пляж и несколько действительно своеобразных датчан. Я оставил свое мнимое упрямство, которое стоило мне помолвки, ем почти одно только мясо, от которого меня мутит, и ранним утром, лежа после скверной ночи с раскрытым ртом, ощущаю свое оскверненное и наказанное тело так, словно в моей постели насвинячил кто-то чужой. Отдохнуть у меня здесь не получится, но хотя бы проветриться. Здесь доктор В. со своей подругой. В субботу вечером, наверное, уеду в Прагу.

Привет всем милым женам и невестам.

Франц.

[Визитная карточка. Прага, сентябрь 1914 г.].

Мой дорогой Феликс,

как я слышал, ты и твоя милая супруга почти обижены тем, что я вас еще не посетил. Если это так, вы не правы. Не говоря уже о том, что мое непоявление есть уважение к вашему медовому месяцу, но я, кроме того, еще пребываю в жалком состоянии постоянного недосыпания, завален делами и к тому же живу в противоположном конце города, далеко за Ригерпарком. В силу всех вышеуказанных причин я и посылаю эти книги, вместо того чтобы занести их лично. И насколько важен был выбор этих книг, которые должны представлять в вашей квартире меня и все то хорошее, что я вам желаю, настолько же я боюсь, что все-таки выбрал плохо.

К несчастью, мой внутренний голос вечно начинает говорить только тогда, когда выбор уже сделан.

С сердечным приветом

Франц.

[Открытка. Прага; штемпель: 13. 1. 1915].

Дорогой Феликс,

пожалуйста, потерпи до понедельника. Если до того времени она^{173} откуда-нибудь не вылезет — я, правда, не представлю себе, как это может произойти, — мне придется заплатить.

Сердечный привет тебе и жене

Франц.

[Открытка. Мариенбад; штемпель: 11. 7. 1916].