Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу

– Если ты будешь вертеться, как портовая девка в объятиях монаха, я тоже стану говорить с тобой по-иному. Я тебя спрашиваю еще раз: кто ты, как попал в лес, куда шел, с каким заданием.

– Отстал от колонны. Заблудился. Пленный я.

– Ну-ну, русские в плен не сдаются. Они – умирают. Разве ты забыл, как поют в ваших песнях? Я напомню тебе. Из какого лагеря шла колонна? Отвечай быстро!

– Из этого… Ну, рядом с городом…

– Где попал в плен? Когда? Быстро отвечай!

– На границе…

– Пограничник? Мы уважаем советских пограничников! Дурак! Что ты ломаешь из себя пряник с медом?! Не мог придумать строительного батальона? Или пехоты?! Хорошую тебе написали легенду.

Они принимают меня за нашего разведчика. Вот в чем дело. А я не придумал на случай, если схватят, никакой правдоподобной истории. Вот болван! Он называет это легендой, как я сразу не догадался…

– Долго будешь молчать?!

Он теперь не улыбается, мой следователь с веснушчатым носом. Он визгливо кричит и ударяет кулаком по столу. Внезапно он замолкает, долго и трудно откашливается, а потом говорит своим прежним ласковым голосом:

– Если ты через пять минут не начнешь говорить правду, то мне придется передать тебя моему помощнику. Я не советовал бы попадать к нему, шалун. Он умеет делать больно и очень любит это делать. Повторяю, мне нужны явки и пароли для связи. Обещаю тебе взамен только одну вещицу – жизнь.

– Но я действительно пленный. Не могу же я на себя наговаривать…

Следователь нажимает кнопку звонка.

– Смотри, – усмехается он и снимает пенсне, – я предупреждал тебя по-хорошему, шалунишка. Когда тебе станет невмоготу больно – скажешь моему помощнику, и он сразу же позовет меня: слушать правду. Следователи любят слушать правду и очень не любят слушать ложь. Им тогда делается больно сердцу. Не так ли, шалунишка?

В кабинет входит помощник следователя гестапо – парень, похожий на вратаря – по облику. «Мой», закончив допрос и собрав со стола бумаги, аккуратно складывает их в папку и уходит. У двери он останавливается, оборачивается и шутливо машет мне рукой. Потом распахивает дверь и, закрыв ее за собой, запирает.

– Ком хиир, – говорит «вратарь».

Поднимаюсь, иду к нему.

– Исщо, исщо, – просит он.

Подхожу почти вплотную. «Вратарь» что есть силы бьет меня сапогом в пах. Я падаю. Он нагибается и начинает бить по шее ребром ладони. Из носа идет кровавая пена. Потом он топчет меня ботинками, подбитыми маленькими подковами. Я чувствую эти «полумесяцы» на своих ребрах. Он хватает меня за волосы и бьет лицом об пол. Раз, два, десять, тысячу раз. Я не могу ничего сделать с этим градом ударов. Сил у меня нет. У меня есть зубы. Я хочу схватить зубами этого гада и перегрызть ему горло. Он чувствует, наверное, это мое сокровенное желание и бьет носком ботинка в губы. Это последнее, что я вижу и чувствую.

Через несколько дней – я не помню, через сколько дней точно, потому что долго пролежал без сознания, – меня вновь ввели в кабинет следователя.

– Ай-яй-яй, – сокрушается он, – как тебя сильно отделал мой помощник. Уй, какой он безобразник, надо будет давать ему фыговор. Твое красивое личико похоже теперь на ж…

– А твое – на… – И я даю ему то самое определение, на что похожа его физиономия.

Он хохочет и стучит ладонями по столу. Успокоившись, следователь снимает пенсне, вытирает платком слезы, долго трет замшей стекла, снова водружает пенсне на нос и говорит:

– Вот теперь ты сказал хорошо. Молодец, хвалю в приказе. Как настроение? Будем разговаривать или снова начнешь мне сочинять ерунду?

Молчу.

– Хорошо. Я буду говорить за тебя. Слушай меня, открыв широко свои розовые ушки. Ты – советский разведчик Сергей Иванович Строкин, старший лейтенант НКГБ, 1916 года рождения, москвич, имеешь высшее образование – школу НКГБ, заброшен в наш тыл 26 октября 1943 года в районе Бреслау. Твоя цель – выйти на связь с вашим агентом, позывные которого 86–44, с тем, чтобы потом организовать контакт с коммунистическим подпольем, орудующим на заводах Бреслау. Полный текст легенды мы сочиним с тобой, если ты принимаешь мое предложение за основу. Ну?

Я не отвечаю.

– Если ты согласишься с моим предложением, я сделаю тебе очную ставку с тремя людьми, ты опознаешь их, и потом ваше дело будет вынесено на имперский суд. Ты будешь вести себя героически, будешь провозглашать свободу и независимость Советской Родины, славить Сталина и большевиков – таким образом, твоя совесть перед будущим, – следователь многозначительно поднимает указательный палец, – будет чиста, как стекляшечка. За этот героизм и верность воинской присяге ты будешь жестоко наказан имперским судом: ты будешь приговорен к пожизненному заключению в концлагере. Но так как ваша победа неминуема, то через пять-шесть лет тебя освободят, как героя. Все время следствия ты будешь получать дополнительное питание и посылки Международного Красного Креста. Как тебе нравится мое предложение?

– Оно мне очень не нравится.

– Значит, петля тебе нравится больше?!

– Больше мне нравится задавить тебя, гадюку. Вот что мне нравится больше всего! Всех вас, как бешеных псов!