Неизданный Федор Сологуб

ПИОНЕР-ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

У совгражданки муж был инженер,
   А сын — хороший семилеток.
   Всегда иметь приятно деток,
Притом же сын был красный пионер.
   Мы взяли мужа лишь для рифмы,
Чтоб не сказали, что слагаем миф мы,
                   И про него
   Не будет в басне ничего.
         Однажды в воскресенье
 Увидела совмать ребенка своего
         В великом восхищеньи,
   И спрашивает: — Милый мой,
                   Да что с тобой? —
— Я председатель был, провел я комсобранье! —
         — За что же пало на тебя избранье?
                   Ты всех умней? —
                   — Ну, нету:
Считают умницей Подгузкину Совету. —
                   — Так всех бойчей? —
         — Нельзя бойчей быть Лимонада Вцика —
                   — Ну, всех сильней? —
— Сильнее всех Плевков Гвоздика. —
— Скажи ж мне, милый, почему
Ты избран был. В догадках я теряюсь, —
— Да очень просто, мама: потому,
        Что послушаньем отличаюсь. —

Ты, пионер, запомни тот урок,
        С ним век свой проживешь недаром:
        Послушен будь, — настанет срок,
        Тебя назначат комиссаром.

7 (20) января 1925

11[86]

САДУЛЕВЫ ДУЛИ И СВИНЬИ

   Стоит перед судом Садуль.
   Чего ж он ждет? Чего он просит?
Да нет, он сам принес мешочек дуль,
И буржуазным свиньям их подносит.
Честит он Мильерана, Клемансо,
   И заскрипело колесо
   Военно-судного процесса.
С Садулем что поделаешь? Ни беса,
   И свиньям дуля не вкусна.
Тень Клемансо для них нужна.
   Конечно, для Садуля
   Давно готова пуля,
     И не одна.
Да как судить его! Что надо свиньям прятать,
   Он на суде разворошит.
   Его со смертью не сосватать.
А буржуазным свиньям будет стыд.
   Садуля трудно схряпать, — свой сломаешь хрящик,
       Да так, что и не зачинишь.
            Не лучше ль отложить
   Все дело в долгий ящик,
      Да и молчок.

   А русский мужичок
   Наивно рассуждает:
   — Не тронь дерьма, не завоняет.

3 (16) января 1925

12[87]

СВИНЬЯ И СВИНЬИ

Жил в древности подлец, по имени Свинья.
       Чем осрамился он, не знаю я.
Известно только то, что судьи порешили
Предать забвению, как пакостные были,
       Его презренные дела,
И с той поры ко всем, имевшим гнусный норов,
       Свиная кличка перешла.
    Жил в том же городе какой-то боров,
И осрамился он: хозяйское дитя
    Загрыз и съел, не с голода, шутя,
    И стали звать его свиньею.
    Потом и всех его детей
    Прозвали кличкою такою.
    Нет правды у людей!
Один лишь виноват, какая же причина,
  Что мясо правнуков известно, как свинина?
    Ведь если есть на свете Леф,
Не каждый из людей иль Каин, иль Азеф.

8 (21) апреля 1926

13