Довольно поздно, уже летомВ усадьбу добралися мы,Измучены в томленьи этом,Во тьме и холоде зимы.В тот год округа костромскаяПриветила нас не добром.Втеснилась школа трудоваяВ наш милый сад, в наш тихий дом,И оказался очень грубымПедагогический состав,От нас в усердии сугубомПочти всю мебель растаскав.И деревенской тоже властиПонравилось поворовать,А чьей тут больше было части,Довольно трудно разобрать.Здесь на зиму мы запиралиОдежду летнюю в запас,И, вообще, все оставляли,Что летом надобно для нас.Но граждане нас проучили, —Ах, отвратительный урок! —И все, что можно, растащили,Презревши слабый наш замок.Три пары было там сандалий, —В числе другого взяли их,Но я жалел для сельских далейМоих ботинок городских.Истреплешь жаркою порою, —А уж не новые они, —А новых в Питере зимоюНе купишь, — старые чини,И вспомнил я былые годы,Мои ботинки уложил,И дома, и в простор природыСтопами голыми ходил.И прежде костромской дорогой,Храня былую простоту,Ходил я часто босоногий,И обувался на мосту,Теперь два раза на неделеХодить пришлося мне туда,И нынче ноги загорелиГораздо раньше, чем всегда.Босым ногам идти приятноПо глине, травам и пескамШесть верст туда, шесть верст обратно,Да две версты до центра там.Да что же в жизни неприлично?И приходил в губисполком,Хоть костромской, а не столичный,Я постоянно босиком.13 (26) апреля 1920155