– Проклятие! – сказал Карл. – Впрочем, все логично: коль скоро есть указ о высылке из Бельгии всех безработных эмигрантов и пущен слух, что все они заговорщики и бунтовщики, предприниматели и лавочники начали действовать, то есть увольнять эмигрантов. И это в стране, где министром внутренних дел является француз господин Рожье, а королем – немец Леопольд. Они изгоняют своих соотечественников!..
– Зачем же? – спросила Женни.
– Чтобы отвлечь бельгийцев от мыслей о республике, растратить их энергию на мелкую националистическую возню вокруг немцев и французов. Старый, как мир, прием: боишься собаки – брось ей кость. Немцы и французы – кость у конуры посаженных на королевскую цепь бельгийцев…
Пришел Энгельс. Бросил на стол ворох газет.
– Обрати внимание на эти грязные листки, в которые вдруг превратились газеты. Еще вчера похвалялись они, что всей душой стоят за демократию. Сегодня же восхваляют добродетели Леопольда и с восторгом пишут о том, что палата депутатов проливала слезы умиления, что Бельгийское королевство – наилучшая из республик, лучше Франции…
– Охота же тебе тратить время на чтение такой чепухи. Что слышно об арестованных вчера? Я еще не выходил из дому.
– Вести самые плохие, – вздохнул Энгельс. – Говорят, что их бьют. Что при этих истязаниях присутствует господин Оди, начальник охранной полиции. Мне кажется, Карл, что уже началась охота и за нами. Ждут только подходящего момента…
– Вполне возможно, Фред. Нужно быть готовыми и к этому. Но не следует унывать. Нам предстоит еще несколько важных дел. Необходимо созвать брюссельский окружной комитет Союза коммунистов. Поскольку лондонский Центральный комитет передал свои полномочия нам, надо объявить наш окружной комитет центральным. Впрочем, лишь для того, чтобы он поручил мне и тебе, как только обстоятельства нам позволят, образовать Центральный комитет в Париже.
– Это понятно. Что еще?
– Пока у нас есть возможность, мы должны провести несколько собраний Демократической ассоциации. И позаботиться о том, чтобы на этих собраниях присутствовало как можно больше народа. Мы должны дать образцы энергичной коммунистической агитации для тех, кто останется в Брюсселе. Мы должны сделать все, чтобы помочь арестованным вырваться из тюрем. Привлечь к этому делу прессу, адвокатов, соответственно возбудить общественное мнение.
– А не взять ли тюрьмы штурмом, Карл?
– Ах, вот что! Теперь мне ясны причины твоего уныния, Фред. Тебе охота драться.
– Конечно же, охота, – признался Фред. – Я знаю, что ты мне на это скажешь. Ты скажешь: «Потерпи. Будет и это».
– Правильно.
– Вот я и терплю. Но терпеть так тяжело…
Женни протянула Карлу почтовый конверт.
– Что это? Из Парижа? – спросил Карл, взглянув на обратный адрес. – От кого?
– От Флокона, редактора «Реформы». Теперь он член временного правительства, как ты знаешь. Он приглашает тебя в Париж. От имени временного правительства… Прочти, прочти!
Карл вынул из конверта листок, прочел:
«Временное правительство. Французская республика, Свобода, Равенство, Братство.
От имени французского народа
Париж, 1 марта 1848 г.
Мужественный и честный Маркс!
Французская республика – место убежища для всех друзей свободы. Тирания Вас изгнала, свободная Франция вновь открывает Вам свои двери, Вам и всем, кто борется за святое дело, за братское дело всех народов. Всякий агент французского правительства должен толковать свои обязанности в этом духе.
Привет и братство.
Карл опустился в кресло, вытер ладонью лоб.
– Устал, – сказал он, уловив встревоженный взгляд Женни. – И не каждый день приходят такие письма. Знаешь, я не тщеславный человек, но от этого письма и у меня защемило сердце… А что у тебя в руке? – спросил Карл, увидев, что Женни держит в руке еще один пакет.
– Не знаю, как тебе и сказать, Карл, – ответила Женни. – Насколько приятно письмо от Флокона, настолько же неприятно это, Карл. Это приказ, подписанный господином Рожье, министром внутренних дел Бельгии. Он касается тебя…
– Ты зря волнуешься, Женни, – сказал Карл. – И догадываюсь, что в этом приказе. Он предписывает нам покинуть Бельгию?
– Да, Карл. Но ведь мы все равно собрались уезжать. Вот и приглашение Флокона…
Карл встал, подошел к Женни, обнял ее. Впервые, кажется, подумал о том, какие у нее слабые плечи, как она беззащитна, но как оберегает его! Вот и теперь старается подготовить его к удару, который скрыт в приказе Рожье, смягчить этот удар, заслонить собой от этого удара его, Карла, крепкого и сильного мужчину.
– Я думаю, что письмо Флокона способно нейтрализовать даже смертный приговор, – сказал Карл. – А тут какой-то жалкий приказ Рожье, блюдолиза Леопольда… Как скоро он приказывает нам покинуть королевство?
– Опять, как тогда в Париже, – ответила Женни, – в двадцать четыре часа…
– Могли бы придумать что-нибудь новенькое. Увы, все тираны скроены на одну колодку, изготовленную мерзавцем. – Карл отстранил от себя Женни, посмотрел ей в лицо. – Будем собирать вещи?
– Я уже начала, – сказала Женни.