Неистовый

Первые свидания. Когда держишься за руки. Придумываешь шутки, понятные только вам двоим. Создаешь воспоминания, которые принадлежат только вам. Соединяешь жизнь с мужчиной, который даже не знает, что я не могу создать жизнь по-настоящему, отчего во мне кипит раскаяние.

Сентябрь пролетел незаметно, а октябрь последовал его примеру. Осень плавно перетекала в зиму. Деревья менялись, а между нами все оставалось по-прежнему. На самом деле, когда листья закружили в оранжевом, красном и желтом танце, то, что происходило между нами, стало сильнее и реальнее.

Мы с Дином погрузились в рутину. Не все, конечно, складывалось безупречно, но я еще в детстве поняла, что безупречного в мире нет. Даже если так кажется со стороны.

Мы проводили вместе каждую свободную минуту.

Когда он работал, а у меня выпадал выходной в «Черной дыре», я приходила повидать его. Дин запирал двери в свой кабинет и опускал жалюзи, чтобы скрыть то, что мы там творили. И иногда нам это удавалось. Но чаще всего все прекрасно все понимали, когда я выходила из его кабинета с красными, словно свекла, щеками, поправляя волосы и пытаясь прикрыть рукой расцарапанную щетиной шею.

Сью при этом смотрела на меня так, словно я зарабатывала на жизнь, убивая невинных младенцев.

Однажды я заявилась к Дину в теплом пальто. На голое тело. Когда он снял его с меня, то настолько обрадовался этому открытию, что еще сорок минут поедал меня на своем столе, пропустив встречу по Skype с остальными Хулиганами. А после этого еще и отругал меня за то, что я не надела одежду.

– Ты можешь заболеть. – Он укусил меня за задницу, причем не особо-то и нежно. – Прекрати так относиться к тому, что принадлежит мне, и надевай чертов свитер.

Когда я отправлялась на смены, мы старались вместе обедать. Иногда он появлялся без предупреждения, садился за барную стойку и заказывал американо, делая вид, что мы не знаем друг друга. А если рядом оказывались другие клиенты, он начинал приставать ко мне и отпускать грязные шуточки, от которых я заводилась так, что испытывала тихий оргазм, сопровождающийся приятным ознобом. Обычно сидевшие рядом с Дином люди начинали ерзать. А один мужчина как-то даже спросил, не вызвать ли ему полицию, чтобы те забрали Дина.

Я ответила «да», чтобы посмотреть на выражение лица Дина, а затем отказалась. Не передать, как сильно я смеялась. И громко.

Аж до слез.

Ну, вообще-то я часто плакала. Когда работаешь волонтером в детской больнице и три раза в неделю общаешься с недоношенными новорожденными, то обязательно столкнешься с печальными событиями. В конце октября умерла одна из новорожденных. Маленькая девочка по имени Кайла. Она родилась на двадцать четвертой неделе и была невероятно крошечной, а еще морщинистой, как столетняя старушка. Когда врач сказал мне, что она не выжила, я разрыдалась прямо в больничном коридоре. А когда закончилась смена, то увидела Дина на другой стороне дороги. Я рухнула в его объятия и плакала, пока не закончились слезы, а он поцеловал меня в макушку и сказал, что если бы мог высосать мою боль, как яд, то обязательно бы сделал это.

И я поверила ему. На все сто процентов.

Но не все казалось так замечательно.

Телефон Дина разрывался от звонков Нины каждый божий день. Он никогда не отвечал на них – никогда, – и никогда не брал трубку с незнакомых номеров. Она не была его любовницей и больше не имеет для него значения. Это все крохи, которыми Дин решил поделиться со мной, когда я спросила его о Нине. Поэтому все остальное оставалось для меня загадкой.

Бесчисленное количество раз я ловила себя на том, что хочу взять его телефон, позвонить ей и спросить, какого черта она названивала Дину и почему не оставляла его в покое. Но, конечно, не делала этого. Потому что как долбаная лицемерка пыталась вытрясти из Дина правду, хотя сама скрывала от него свои секреты за семью замками.

Когда наступил октябрь, а вслед за этим появились первые признаки зимы, мама с папой вновь начали приставать ко мне по поводу переезда. Но это оказалось лучше, чем радиомолчание, от которого я страдала весь сентябрь. С их точки зрения, я одна-одинешенька медленно и мучительно умирала в Нью-Йорке. Что вообще никак не соответствовало истине. Я прекрасно контролировала свое здоровье. А легкие, как и остальные органы, прекрасно работали. Кроме сердца. Оно находилось в руках человека, который уже разбил его однажды. И я не могла утверждать, что он не сделает этого снова.

Наши друзья и знакомые в Тодос-Сантосе знали о нас с Дином. Во-первых, они увидели изменившийся статус на Facebook, во-вторых, Беспутные Хулиганы знали практически все друг о друге.