Неистовый

– Думаю, мне стоит поблагодарить тебя, ведь ты наконец соизволил признаться в том, что я твой биологический сын. Следует ли мне добавить еще несколько сотен тысяч долларов, чтобы услышать, как это произошло? Или где? И, конечно, кричит ли Нина во время секса?

Хотя я и так знал ответ на последний вопрос. Нине нравилось ставить меня в ситуации, когда я чувствовал себя неловко. По-настоящему неловко. Не помню ни одного лета, чтобы я не увидел или не услышал, как они с Филином трахались. Меня от этого тошнило, но я ничего не мог с этим поделать. Спасибо тонким стенам. Вдобавок иногда я заходил на кухню или в гостиную, и заставал их в процессе. А они на это лишь ухмылялись мне. Неудивительно, что мне нравилось проводить время на сеновале.

– Я могу тебе помочь.

Отец проигнорировал высказанную мною чушь, что случалось не часто. Он никогда не спускал мне подобного дерьма. Даже когда мне исполнилось тридцать.

– Помочь с чем? – растерялся я.

– С твоими пагубными привычками. А еще, наконец, услышать правду.

– Твоя правда обошлась мне в шестьсот тысяч долларов.

– Ты же знаешь, что деньги не проблема. И никогда не были проблемой, Дин. Просто я не чувствовал, что ты готов столкнуться с правдой, поэтому решил дождаться, когда ты сам этого захочешь. Сынок, – он положил очки на стол и прижал большие пальцы к глазам, – мы с твоей мамой скучаем по тебе. И хотим все исправить.

Я посмотрел на телефон, лежащий на столе. Вишес написал мне утром, что все еще не смог уговорить ЛеБланов позволить мне увидеть Рози. Так что мне больше нечем было заняться. Так почему бы не потратить время на то, чтобы выслушать моего папочку-молчуна.

– Не торопись, засранец, – пробормотал я, а затем убрал плед и включил обогрев комнаты.

Папа, поджав губы смотрел, как я сунул в рот сигарету и выпустил облако дыма. Ему это не нравилось. Но в этот раз у него не оставалось выбора, кроме как смириться.

– На что, черт побери, ты уставился? – выпалил я, после того как он целую минуту пристально смотрел на меня.

Какого хрена с ним творилось? Он выглядел так, словно плакал, и от этого я чувствовал себя неуютно. Нет, я не считал плачущих мужчин слабаками – ладно, перефразирую, все зависит от количества слез, ситуации и обстоятельств, – но у меня как-то не укладывалось в голове, что Илай Коул производил настоящие человеческие слезы. Обычно он выглядел совершенно равнодушным к происходящему вокруг. И хотя был сентиментальным, всегда тщательно скрывал это.

Папа покачал головой.

– Ни на что. – Он постучал по круглому дубовому обеденному столу, игнорируя кучу дерьма, которое я выливал на него.

Я старался не ругаться, когда находился в компании с родителями, но в этот момент не испытывал особого уважения к отцу.

– Меня всегда поражало, насколько мы похожи. – Он поджал губы.

– У тебя тоже были проблемы с травкой и алкоголем? – Рассмеявшись, я стряхнул пепел в пустую бутылку из-под водки, а затем сделал глоток из полупустой банки с пивом.

– Были, – сказал он.

И у меня чуть челюсть не отвисла от этого признания. Такого я точно не ожидал.

– А поподробнее. – Я сделал еще одну затяжку, прежде чем отец потянулся и выхватил сигарету у меня из рук, после чего затушил ее.

– Эй. – Мои брови сошлись на переносице. – Какого хрена?

– Я твой отец, черт побери. И ты не станешь нарушать социальные нормы, которые мы прививали тебе с ранних лет. По крайней мере, на моих глазах. А это значит, что ты не будешь пить и курить травку в моем присутствии, а также ругаться как сапожник. Ты не будешь выглядеть от этого серьезней. Скорее станешь как чертов головорез. Я потратил слишком много денег на твое образование, чтобы убедиться, что ты не превратишься в отморозка. И хотя я закрываю глаза на то, как со своими друзьями из песочницы ты играешь в финансовых магнатов, потому что это происходит за закрытыми дверями, со мной ты будешь вести себя вежливо и придерживаться моральных принципов. Понял?

А вот и ведерко со льдом, выплеснутое в лицо. Спасибо, что отрезвило такого засранца, как я.

Папа поднялся на ноги, подхватил банку с пивом и выбросил в маленькую корзину для мусора. А следом отправил туда бутылки из-под водки, окурки и пустые банки, которые удалось найти.

– Вернемся к главной теме – зависимости, – начал он, пока прибирал наведенный мной бардак. – Да, Дин я страдал от таких же пагубных привычек, что и ты. За исключением дури. В Алабаме, где я вырос, дурь не относилась к порокам богатого человека. Но после окончания юридической школы и свадьбы с твоей мамой на кону стояло слишком многое. Мне требовалось произвести впечатление на моего отца, а он был менее заботливым и отзывчивым, чем я. Так что я нашел единственный способ, позволявший снять напряжение. Выпивка. И я пил. Много пил. Каждый. Божий. День.