Неистовый

Я сжал губы и уставился на него, пытаясь понять, в каком состоянии сейчас находился. Похмелье, пьяный дурман или что-то между ними. Я даже не помнил, когда ел в последний раз, и сомневался, что в желудке что-то осталось после того, как по несколько раз за ночь обнимал унитаз.

– Я проводил в алкогольном дурмане девяносто процентов времени. Довольно успешным пьяницей, заметь. Но я не помню ни одного дня с двадцати двух и до двадцати восьми лет, когда не притрагивался к алкоголю. Даже на работе. А чтобы никто не почувствовал перегар на важных встречах, я уходил в уборную и выпивал перед этим ополаскиватель для рта. Так что я был намного хуже тебя, Дин. Намного.

– Но сейчас же ты не пьешь, – пробормотал я.

Я вел себя так же зрело, как гребаный малыш. Куда подевались мои актерские способности?

Папа взял мусорное ведро и, словно рок-звезда, выбросил его в гребаное окно, а затем сходил в ванную и принес еще одно, которое продолжил заполнять бутылками и банками с алкогольными напитками.

– Я завязал в одно ужасное утро. И знаешь, когда это произошло?

– Просветите меня, учитель. – Я отвечал только для того, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

И меня не интересовало, насколько забавно или умно это звучало для тридцатилетнего парня. Видимо, отец понимал это, потому что покачал головой и продолжил.

– Это случилось, когда однажды вечером я поздно вернулся с работы. В тот день я опять напился и в пьяном угаре занялся любовью со своей женой. Но проснувшись на следующее утро, я понял, что Хелен вообще не было в Бирмингеме. Она отправилась навестить свою мать в Фэрхоуп. А когда я повернулся, то увидел справа от себя ее сестру. Я смотрел на женщину, спящую рядом со мной, и осознал, что просрал всю свою жизнь, как ты любишь говорить.

От услышанного я выпрямился на стуле.

– Она обманула тебя?

– Ну, думаю ты и сам понимаешь, что Нина не относится к женщинам, способным меня очаровать. – Папа скептически посмотрел на меня.

И я его понимал. Нина совершенно не походила на свою сестру Хелен. Она носила откровенные наряды, постоянно курила сигареты и флиртовала со всеми, словно мартовская кошка. А мама относилась к образованным и умным посетительницам загородных клубов, вела себя сдержанно и вежливо, ее волосы всегда выглядели так, словно она сошла с обложки журнала, да и с мужчинами она никогда не проявляла чрезмерного дружелюбия.

– В отличие от мамы. – Я обхватил руками голову и покачал ею в недоумении. Мама никому не спускала дерьма. Поэтому мы с сестрами вели себя как паиньки. Она прекрасно умела вбить тебе в голову правила этикета. – Она сказала, что хотела развестись с тобой. Как, черт возьми, тебе удалось ее отговорить?

Папа покачал головой и выбросил в окно уже вторую корзину с бутылками.

– Барон собирает все, что я выбрасываю. А чтобы у тебя не возникло желания купить это вновь, я заберу твой кошелек, а затем заполню едой твой холодильник. С сегодняшнего дня ты на детоксикации, Дин.

Вишес здесь? Да какого хрена творилось? Видимо, в этот раз я действительно опустился на самое дно.

– Вернемся к твоей матери. Она меня не простила. По крайней мере, поначалу. Когда я увидел Нину в своей постели и она рассказала мне, что произошло, мне хотелось умереть. Я выгнал ее и позвонил Хелен. А она прервала свою поездку и вернулась домой. Я сразу признался в содеянном. После чего она собрала мои вещи и выставила меня за дверь.

Я не смог сдержать ухмылки.

– Мама молодец.

Я был внебрачным ребенком, который поддерживал обманутую женщину.

– И она уж точно заставила меня заплатить за это. Все девять месяцев я спал в своем кабинете. Хелен прислала мне столько подписанных бланков с заявлением на развод, что ящик оказался переполнен. А Нина сбежала. Я пытался найти ее, но не смог. Она исчезла, а тогда было другое время. И скрыться не составляло труда. Никакого интернета или чего-то подобного. – Папа засунул руки в карманы и, посмотрев в окно, нахмурил брови. – Твоя мать подала на развод за два месяца до твоего рождения. И не только из-за измены. – Он горько рассмеялся. – Потому что, поверь мне, я совершенно не осознавал, что творил с Ниной. И, слава богу, не помню и секунды с той ночи. Хелен просто устала от моих проблем и отсутствия у меня желания их решать. Она заслуживала лучшего, и знала это.

– А что случилось потом? Почему она передумала?

Я продолжал сидеть за столом. Картина все больше прояснялась, а история обретала смысл. Не до конца, но я уже не чувствовал себя таким потерянным, как последние несколько лет из-за всех проблем с Ниной.

– Появился ты.

Он обернулся и улыбнулся мне, словно я был Сириусом. Что показалось мне неправильным, ведь Сириусом была Рози. Но, полагаю, у каждого человека свой Сириус. Тот, что сияет ярче остальных.