Нейромант

— Там ничего не горит, — нетерпеливо сказал он, опуская оружие. Его немногочисленные движения были возрастающе склеротичными. Он клевал носом. Ему понадобилось усилие, чтобы поднять голову. — Ничего не горит. Теперь я помню. Сердечники сказали мне, что наши интеллекты безумны. И все наши миллиарды, заплаченные так давно. Когда искусственный интеллект был скорее пикантной концепцией. Я сказал сердечникам, что разберусь с этим. Плохой момент, на самом деле, когда 8Жан внизу в Мельбурне и только наша милая 3Джейн присматривает за лавкой. Или может быть, очень хороший момент. Как думаешь, Молли? — Пистолет поднялся снова. — Кто-то странный ходит по вилле Блуждающий Огонек.

— Босс, — спросила она его, — вы знаете Зимнее Безмолвие?

— Имя. Да. Для заклинаний, возможно. Владыка ада, несомненно. В свое время, дорогая Молли, я знавал многих владык. И немало леди. Скажем, королева Испании, однажды, в той самой постели… Но я блуждаю. — Он влажно закашлялся, дуло пистолета дергалось от его конвульсий. Он сплюнул на ковер рядом со своей босой стопой. — Как я блуждаю. Сквозь холод. Но скоро все закончится. Я приказал растопить Джейн, когда проснулся. Странно это, лежать каждые несколько десятилетий с тем, что юридически приравнивается к своей собственной дочери.

Его взгляд скользнул за нее, к стойке слепых мониторов. Казалось, он задрожал.

— Глаза Мари-Франс, — сказал он, едва слышно, и улыбнулся. — Мы вызывали в мозгу аллергию на некоторые из его собственных нейротрансмиттеров, что приводило к специфической мягкой имитации аутизма. — Его голова свесилась набок, потом выпрямилась. — Я понимаю, что теперь этого эффекта легче добиться с помощью встроенного микрочипа.

Пистолет выскользнул из его пальцев, упал на ковер.

— Сны растут как ледники, — сказал он. Его лицо приобрело синеватый оттенок. Голова откинулась назад в ожидающую кожу, и он начал храпеть. Вскочив, она схватила пистолет. Она обследовала комнату с оружием Эшпула в руке. Огромное стеганое одеяло или покрывало грудой лежало рядом с кроватью, в широкой луже застывшей крови, толстое и блестящее на орнаменте ковров. Отогнув угол одеяла, она нашла тело девушки, белые лопатки скользкие от крови. Ее горло было перерезано. Треугольное лезвие чего-то вроде мастерка блестело в темной луже рядом с ней. Молли встала на колени, стараясь не испачкаться в крови, и повернула мертвое лицо девушки к свету.

Лицо, которое Кейс видел в ресторане.

И был щелчок, в самом сердце вещей, и мир замерз. Симстим-передача Молли стала стоп-кадром, ее пальцы на щеке девушки. Стоп-кадр держался три секунды, затем мертвое лицо изменилось, стало лицом Линды Ли. Еще щелчок, и комната затуманилась. Молли стояла, глядя вниз на золотой лазерный диск рядом с маленькой консолью на мраморной крышке прикроватного столика. Отрезок волоконно-оптического шлейфа, словно поводок, выходил из консоли к разъему в основании тонкой шеи.

— Я понял твой фокус, уёбок, — сказал Кейс, чувствуя, как шевелятся его собственные губы где-то вдалеке. Он знал, что Зимнее Безмолвие изменил передачу. Молли не видела, как лицо мертвой девушки клубится словно дым, чтобы принять форму посмертной маски Линды. Молли повернулась. Она прошла через комнату к креслу Эшпула. Дыхание старика было медленным и неровным. Она посмотрела на россыпи лекарств и алкоголя. Она положила его пистолет, взяла свой игломет, повернула ствол на одиночные выстрелы, и очень аккуратно выстрелила токсиновой иглой в центр его закрытого левого века. Он дернулся один раз, прервав дыхание на полувздохе. Другой его глаз, коричневый и непостижимый, медленно открылся. Он был все еще открыт, когда Молли повернулась и покинула комнату.

16

— У меня твой босс на линии, — сказал Флэтлайн. — Он зашел через спаренную Хосаку на том корабле, который у нас на спине сидит. Называется Ханива.

— Я знаю, — отсутствующе сказал Кейс, — Я видел его.

Лоскут белого света возник перед ним, заслонив лед Тессье-Эшпулов; на нем показалось спокойное, четко сфокусированное, и крайне безумное лицо Армитажа, глаза бессмысленны как пуговицы. Армитаж моргнул и уставился на Кейса.

— Похоже, Зимнее Безмолвие позаботился и о твоих Тьюрингах, а? Также как и о моих, — сказал Кейс.

Армитаж смотрел. Кейс подавил неожиданное желание отвернуться и сбросить с себя его взгляд.

— Ты окей, Армитаж?

— Кейс — и на мгновение что-то будто бы сдвинулось, за этим голубым взглядом, — ты видел Зимнее Безмолвие, не так ли? В матрице.

Кейс кивнул. Камера на лицевой стороне его «Хосаки» в "Маркусе Гарвее" должна была передать это движение на монитор в «Ханиве». Он представил, как Мэлкам слушает его трансовый полуразговор, не в состоянии услышать голоса конструкта или Армитажа.

— Кейс, — и глаза увеличились, Армитаж наклонился к своему компьютеру, — что он такое, когда ты видишь его?

— Симстим-конструкт высокого разрешения.

— Но кто?

— Финн, последний раз… А перед этим, тот сутенер, которого я…

— Не генерал Гирлинг?

— Генерал кто?

Проекция погасла.

— Соединись снова и пусть Хосака найдет, откуда звонили, — сказал он конструкту.