Нефть!

Сказав это, мистер Росс наивно прибавил, что Верн не хотел, чтобы он оставался в это время во главе дела, считая его слишком мягким. Это выражение было хорошо знакомо Банни.

Интересы Ви и мистера Росса опять столкнулись. Ви тоже желала продлить каникулы. И они решили сначала поехать в Канаду, чтобы закончить там дела мистера Росса, а потом найти какое-нибудь красивое местечко, где они могли бы как следует отдохнуть и где она с Банни могла бы бродить по лесам и плавать в каком-нибудь красивом озере, вместо того чтобы заниматься гимнастикой, которая так надоела. В результате всех этих соображений мистер Росс телефонировал председателю университета Алонзо Кауперу, сообщая ему, что серьезные дела заставляют его сына продлить свое пребывание на востоке, и спрашивая, не разрешат ли ему держать экзамены отдельно по возвращении? Мистер Каупер немедленно ответил, что университетские власти с величайшим удовольствием идут навстречу желаниям мистера Росса.

И вот как раз в тот день, когда вопрос о поездке в Канаду был окончательно решен, Банни подали телеграмму. Она была от Руфи. С сильно бьющимся сердцем он стал ее читать.

Пол, Эдди Пиатт, Бад Стоннер, Джек Дегган и четверо их товарищей были арестованы, обвинены по подозрению в «криминальном синдикализме» и заключены в тюрьму графства Сан-Элидо, причем сумма взноса за Пола равнялась десяти тысячам долларов, а за остальных требовалось внести по семь тысяч пятьсот долларов.

«Они ровно ничего не сделали, – писала Руфь, – и все это прекрасно знают. Просто их решили продержать в тюрьме вплоть до окончания забастовки. Но здоровье Пола не выдержит, разумеется, всех тяжелых условий тюремного заключения. Умоляю вас, во имя нашей старинной дружбы, достать необходимые для их выкупа деньги».

VIII

В первую минуту Банни заподозрил было отца в том, что он знал об этом аресте и что этим объяснялись его старания продлить пребывание сына в Нью-Йорке и в Канаде. Но потом он сказал себе, что все это было давно уже задумано мистером Роско, входило в план его действий, цель которых – разрушить «гнездо большевизма» в домике ранчо Раскома, и что оттого-то он так и настаивал на путешествии Банни и его отца.

Мистера Росса не было в это время дома, и потому Банни показал телеграмму Ви. Прочтя ее, она спросила его, что он намерен делать, и Банни ответил, что, конечно, его отец внесет требуемую сумму, если не за всех, то за Пола во всяком случае.

– Но, Банни, ты ведь знаешь, что он не сможет этого сделать. Он не захочет идти против Верна, раз это касается забастовки.

– Ему во всяком случае придется это сделать, Ви. Я счел бы себя подлецом, если бы допустил, чтобы такой человек, как Пол, задыхался в этой вонючей яме.

– Но если мистер Росс все-таки в конце концов не согласится, Банни? Что тогда?

– В таком случае я сам туда поеду немедленно.

– Но что, собственно, ты сможешь сделать?

– Я буду всюду искать человека, у которого нашлось бы достаточно здравого смысла и известное количество наличных денег.

– Ну, такое сочетание тебе не очень-то легко будет найти, мой дорогой. Я это знаю, потому что я сама пробовала. И это так страшно огорчит твоего отца, не говоря уже о том, что совершенно испортит нам наши каникулы. А как раз сегодня я услышала об одном прелестном уголке, который Шмульский купил для себя в Онтарио, но где он сам не живет, потому что всегда в разъездах. И какое упоительное время мы провели бы там, Банни!

Говоря это, она обвила руками шею Банни, но он совершенно не сознавал ее присутствия: мысль, что Пол в тюрьме, поглотила его всецело. Пол в тюрьме, а он, Банни, сидит в Нью-Йорке и делает вид, что наслаждается каникулами. И он еще имел претензию думать, что понимает социальные задачи, что у него есть идеалы и что, во всяком случае, он умеет разбираться в том, что справедливо и хорошо!

Освободившись от объятий Ви, он принялся шагать взад и вперед по комнате, браня на чем свет стоит и себя самого – упрекая себя в ренегатстве, и тех грязных негодяев, которые стоят во главе правительства графства Сан-Элидо и крадут те деньги, которые отпускаются на то, чтобы тюрьма содержалась в чистоте и заключенные были всегда сыты. Возбужденный вид Банни поразил Ви. Это был совсем новый Банни, которого она совершенно не знала и который был так не похож на ее мягкого, ласкового, нежного мальчика.

– Послушай, дорогой мой, остановись на минуту и поговорим обо всем спокойно. Ты ведь знаешь, я не очень-то разбираюсь во всех этих вещах.

– В чем, собственно?

– Как можешь ты быть уверен, что Пол не совершил никакого противозаконного поступка?!

– Потому что я его знаю, знаю все его взгляды, мысли. Я говорил с ним столько раз об этой забастовке. Он объяснил все от А до Я. И как ее надо вести, и насколько важно, чтобы рабочие образовали одну тесно сплоченную единицу, которой все было бы подчинено. В этом состоит вся его деятельность, и оттого-то Верн и заключил его в тюрьму.

– Ты уверен, что это сделал Верн?