Нефть!

У него нашелся в Нью-Йорке еще один знакомый дом, по поводу посещения которого Ви не выражала никаких протестов, – дом его матери. Несколько времени перед тем она вторично вышла замуж. Ее муж был очень богат, у нее был собственный дом, так по крайней мере она писала. Банни отправился ее навестить и должен был сделать над собой невероятное усилие, чтобы не выдать своего изумления при ее виде. Она была живым примером того, во что превращается женщина, не желающая сдерживать своих аппетитов, которые непреодолимо влекут ее на все тяжелые, жирные кушанья. Его мать наполняла всем этим себя до такой степени, что сделалась похожа на шар из масла, такой мягкий, что казалось, что вот-вот он растопится. В честь Банни она была необыкновенно нарядно одета и имела вид настоящей королевы. Ее муж был богатым ювелиром, и, по-видимому, его жена заменяла ему один из его безопасных ящиков для хранения драгоценностей. Она настояла на том, чтобы Банни взял от нее в подарок бриллиантовое кольцо, а когда он рассказал ей о забастовке рабочих – дала ему еще и второе, для того чтобы его продать, а деньги вложить в фонд вспомоществования забастовщикам.

– Нефтепромышленники – жестокие люди, – сказала мать Банни. Она это знала!

VII

Мистер Росс был теперь занят тем делом, для которого он отчасти и приехал в Нью-Йорк, но, вопреки своему обыкновению, он так мало о нем говорил, что Банни это показалось странным, и он решил выведать у отца эту тайну. В конце концов ему это удалось, и он узнал, что дело касалось договоров на те нефтяные участки, принадлежащие Морскому ведомству, о которых так хлопотал Вернон Роско. Назначение президента Гардинга состоялось. Барни Брокуэй стал генерал-прокурором, а государственным секретарем – тот человек, которого выбрал Вернон Роско. Это был некий сенатор Крисби, старая партийная кляча, работавшая для Роско и О’Рейли, когда они были заняты свержением одного мексиканского правительства и заменой его другим. Они грозили мексиканцам американской интервенцией, и этот Крисби – тогда сенатор в Техасе – требовал войны и почти ее добился.

Теперь он обязался предоставить нефтепромышленникам целую серию ценных договоров почти за ничто, но для этого ему нужны были деньги, много денег, так как было несколько человек, требовавших себе за участие в этом деле большие суммы. В этом заключалась трудность ведения каких бы то ни было дел с политическими деятелями: вы покупали их перед выборами, а после выборов их снова приходилось покупать. С ними никогда нельзя было столковаться окончательно, раз навсегда, как с деловыми людьми.

Мистер Росс, отправляясь в Нью-Йорк, имел в виду спросить совета у одного адвоката, которого Вернон считал самым талантливым в стране. Он хотел с ним поговорить по поводу организации небольшой корпорации, на обязанности которой лежало бы легальным путем устраивать те или другие сделки с должностными правительственными лицами.

Разумеется, мистер Росс сказал об этом Банни в более мягких выражениях, но на самом деле это было именно так. На вопрос Банни, кто же, в сущности, мог бы все это сделать, мистер Росс ответил, что хороший адвокат может совершить решительно все. Нужно было организовать «Канадскую корпорацию», которой не приходилось бы повиноваться законам Соединенных Штатов. Вся трудность заключалась в том, что никто не мог с уверенностью определить ценность договоров. Что же касается Пита О’Рейли и Фреда Орпана, то они старались сделать все возможное для того, чтобы мистеру Роско пришлось вложить в это дело как можно более крупные денежные суммы. Верн был вне себя от бешенства, посылал всех их к черту и просил мистера Росса остаться в Нью-Йорке подольше и всеми силами постараться противодействовать коварным планам их общих врагов. Но дальнейшее пребывание мистера Росса в Нью-Йорке было связано с тем, сможет ли Банни не возвращаться к сроку в университет и, подготовившись дома с каким-нибудь преподавателем, сдать экзамены отдельно, позже?

Банни ответил, что вопрос об университете его нимало не беспокоил, но что его очень беспокоило то, что его отец связал себя с этой «Канадской корпорацией». Для чего это было нужно? Мистер Росс продолжал настаивать на том, что опасаться тут было совершенно нечего, что это дело вел лучший адвокат Нью-Йорка.

– Но уверен ли ты, что Верн не намеренно сваливает все это на тебя и сваливает именно то, что он сам считает не совсем безопасным?

Мистер Росс с негодованием отверг такое предположение. Он заявил, что Верн был его самым верным компаньоном и что он всегда отличался прямолинейностью во всех делах.

– Но, папочка, ты сам говорил, что тем, кто ведет нефтяную игру, в большинстве случаев не до прямолинейности. И почему ему самому не вести все эти свои подкупы? Почему он сам не приезжает в Нью-Йорк?

– Да ведь ты же знаешь, что он возится с забастовкой. Он снял с меня эту обузу… и ты должен был бы быть ему за это благодарен.