Неформат

принесло облегчения – её мозг упрямо стал твердить, что окна в номере законопачены на зиму, и

она увидела явственно, как это бывает лишь в снах, что они ещё и заклеены белой бумажной

лентой, чтобы в щели не дуло.

Вырваться из плена сна помогло особенно громкое в ночном мраке восклицание Лильки –

та с ходу ударилась об угол Лялиной кровати, и весьма неженское слово, сорвавшееся с её уст,

окончательно разбудило Лялю.

– Слушай, что за метель гудела? – заплетающимся языком, как пьяная, спросила Ляля,

тряся головой со сна, – а сейчас что, улеглась?

– Какая метель? – Лилькин голос был свеж и бодр, как у пионервожатой на утренней

линейке. – Ой, палец на ноге сбила, – воскликнула она без тени сожаления,– ну, что за… – И она

присовокупила ещё одно словцо тоже явно не для пионерских ушей.

– Нет, ну была же метель, я сама сквозь сон слышала, – упрямилась Ляля, постепенно

отходя ото сна и произнося слова более внятно, – то гудела, то вдруг пропадала… Ты что, окно

открывала?

– Да уймись ты, соня! – воскликнула Лилька, с размаху падая на кровать, – какая ещё

метель?! Окна здесь не открываются, и слава богу. И так холодина несусветная, а тем более в

одинокой девичьей постели.

Она хихикнула, оценив юмор своей фразы, и, как маленькой, повторила Ляле нарочитым

тоном пионервожатой:

– Никакой метели не было. Это я феном волосы сушила в ванной.

– Ааа… А я-то думала – метель… Слушай, а зачем голову мыть на ночь? – спросила Ляля с

тем бессмысленным и неотступным упрямством, которое бывает только у пьяных или со сна.

– Да волосы он мне испачкал, этот братец Март из сказки «Времена года». Пришлось

голову мыть.

– Чем испачкал? – по-прежнему никак не могла взять в толк Ляля.

– Тьфу, что за непонятки! – Лилька возбуждённо заворочалась на своей кровати. – Тем же,

чем мальчик может и хочет испачкать и другие волоски – в моём случае, например, те, которые я

еще ни разу не стригла. Пришлось принимать душ, а потом сушиться феном. Сообразила, соня?!

– То есть ты уже в гостях у братца Марта? – протянула Ляля вслух с какой-то

непередаваемой интонацией, просто чтобы сказать что-нибудь, одновременно рисуя перед

мысленным взором сцену, в которой можно было бы перепачкать причёску спермой.

– Ну, братец Январь оказался на поверку боооольшим любителем огненной воды, а не

моих женских прелестей. Ты знаешь, я не могу делить своё юное тело, жаждущее крепких

мужских рук и не менее крепкого… с поклонником вульгарной бутылки «Столичной». Неужели ты

думаешь, что формы бутылки по степени притягательности превосходят мои собственные? – с

весёлым вызовом окликнула её Лилька со своей кровати.

– Отнюдь нет, – в тон ей, с таким же деланым шутливым пафосом отозвалась Ляля, – не

говоря уже о том, что бутылка «Столичной» достаётся её обладателю за деньги. В то время как

твоё юное тело жаждет любви вполне бескорыстно. А братец Февраль куда исчез?

– Вынужден был отбыть в Воронеж для пересдачи экзамена по начертательной геометрии,

который он вполне успешно провалил в декабре на сессии. Кстати, он был весьма неплох, но меня

озадачивает любой мужчина, который проваливает сессию. Что-то в этом не так, есть здесь

подвох. Как можно мужчине провалить сессию? Я искренне поражаюсь.

– Ты хочешь сказать, что женщина может завалить экзамен, а мужчина нет? – Ляля уже

отошла ото сна и поддерживала светскую болтовню, глядя перед собой в непроницаемую темноту

комнаты широко открытыми глазами.

– Да вот представь себе, на том стою и не могу иначе, – с тем же шутливым пафосом

парировала Лилька. – Кстати, до боли знакомая фраза. Цитата, кажется, только не помню чья?

– Лютер, по-моему, – откликнулась из темноты Ляля, всё так же вглядываясь в мрак

комнаты. – Дойдёшь до братца Июля, вполне себе квалифицированного гуманитария, и он в

промежутках между вспышками телесной любви насытит и твой интеллект. Только вряд ли из

Воронежа. Ищи в пределах Московской кольцевой. А всё-таки почему завалить экзамен

простительно женщине, но не мужчине?

– Ответ, как и вся моя жизненная философия, нетривиален. – Лилька, судя по шорохам,

зарывалась поглубже в одеяло. – Женщина сложнее реагирует на вызовы повседневности – будь

то в голове, если ей предстоит экзамен, или в той женской обители, что между ног, если ей

предстоит встреча с мужским членом. Женщина непонятна даже самой себе – говорю по

собственному опыту. За это нас и любят мужчины. Она может сдать экзамен, а может и нет. Или

может, например, испытать оргазм, а может просто аккумулировать, скажем так, ощущения и

впечатления. А мужчина, увы, одномерен: он должен сдать экзамен, и он должен кончить, причём

обстоятельства могут быть самые разные, а итог – одинаков. За это мы их и любим. Иначе мне не

пришлось бы сушить голову феном, – весело расхохоталась Лилька.

– Да уж, нетривиальная ты наша, – с наигранным вздохом сожаления отозвалась Ляля, –

ладно, спи, а то, мне кажется, тебе завтра понадобятся силы в очередной раз аккумулировать

ощущения.

Лилька вполне добродушно хрюкнула в подушку, но посчитала тему исчерпанной и через

минуту уже спала тихо, как мышь.