Нефертити. Роковая ошибка жены фараона

   — Почти в каждом провинциальном уголке у местных селян есть свой... — Толстяк, скинув густой чёрный парик, повертел пальцем у потного бритого виска. — И если ты не хочешь нарваться на нож или попробовать палки, то просто обязан быть очень внимательным, чтобы не пнуть невзначай какую-нибудь драную кошку, собаку или даже гуся, например. Ведь они, как на грех, могут оказаться воплощением местного, особо почитаемого божества. Много лет назад в одном пыльном городишке я, совсем тогда ещё зелёный юнец и неопытный чиновник, сорвал, проходя мимо, веточку с корявого такого деревца, чтобы отмахиваться от мух, которых в этой грязной провинциальной дыре было множество. Мне это невинное деяние чуть не стоило жизни. Деревцо-то оказалось священным! Уж я столько полновесных дебенов серебра отвалил на жертвоприношения полузасохшей деревяшке, чтобы задобрить местных свирепых селян, а то бы точно зарезали, тупоголовые зверюги, и не посмотрели бы на то, что я писец из самой столицы. Наука была мне на всю оставшуюся жизнь!

   — Но ведь ваш великий, божественный и мудрейший фараон уже десять лет назад ясно и категорично всем в стране приказал почитать только Атона в виде солнечного диска. — Нури показал длинным пальцем с покрашенным хной ногтем на солнце. — О каких же ещё божествах может идти сейчас речь?

   — Да разве нашего тупого, заскорузлого и упёртого в своих предрассудках провинциала вот так сразу заставишь забыть всех его местных божков и разные там нечестивые празднества в их честь? Ваше высочество и не представляет, какой у нас упрямый народец. Из их бритых черепушек и сучковатым поленом не вышибешь старые бредни. Намучились мы, ужас! — махнул рукой Амисеб, но испугавшись, а не ляпнул ли он чего-либо лишнего пронырливому азиату, с таким интересом высматривающему всё вокруг, быстро протянул ему налитую доверху глиняную кружку с пенной шапкой. — Давай-ка лучше выпьем свежего пивка, только что слуги притащили из этой треклятой песьегородской столицы. Хоть местные жители и помешались на своих шавках, но что у них не отнимешь, так это то, что пиво варят они отменное.

Вскоре корабль уже плыл по области Белой Антилопы. Плосковерхие горы из жёлто-серого песчаника всё ближе подступали к берегам. Река становилась уже, течение сильнее. Судно двигалось медленнее, хотя барабан стучал всё чаще и вёсла поднимались и опускались всё быстрее. Гребцов приходилось менять по несколько раз в день, так они выматывались, преодолевая встречное течение. И вот корабль вступил в Заячью область. На самом её юге на восточном берегу горы и холмы отступили огромной дугой от реки, образуя обширную котловину. Здесь-то и увидел Нури огромный город, Ахетатон, новую столицу империи, растянувшийся на многие километры вдоль берега. Не верилось, что город мог быть построен всего за десять лет. Среди высоких пальм, пышных акаций и тамарисков высились белые, розовые, жёлтые стены многочисленных храмов, дворцов, богатых особняков.

2

В то время как князь Дамаска с любопытством взирал на открывшийся перед ним город, блистательную новую столицу Египта, там происходили следующие события. На одном из самых больших рынков появилась группа хорошо одетых людей. У многих из них при себе было оружие. Короткие копья, прямые мечи и боевые топоры, не считая кинжалов: последние в те времена висели у пояса почти каждого знатного человека.

По базару пронеслась, как смерч, новость, которая всполошила всех торговцев:

   — Визирь Туту со своими стервятниками нагрянул!

Все, кто слышал это, спешно собирали товар и, если его было немного, пытались сбежать вместе с ним. Были и такие, кто просто бросал всё и мчался со всех ног с базара. Те, кто имел свои лавочки, швыряли то, чем торговали, внутрь и побыстрее захлопывали двери и оконца. То же самое делали и многочисленные ремесленники у своих мастерских. Но, как оказалось, все выходы с базара уже были перекрыты свирепыми воинами, которые плетями из воловьей кожи или просто тупыми концами копий гнали, как скот, ремесленников и торговцев обратно на их рабочие места.

   — Назад, назад, торгаши поганые, зайцы трусливые! — кричали они и хлестали наотмашь всех подряд, кто попадался. — Сам великий Туту соизволил посетить вашу дыру, а вы белейте, как крысы с тонущего судна. А ну, назад, живо!