Даже по его лицу понятно, что мужик в шоке. Хоть он и прикрыл его рукой, но все равно заметно, что уголки губ слегка приподняты. Его веселило, что я веду себя, будто гостья в его доме. Не заложница… А именно гостья. Боже… Я наверное реально головой двинулась. Час назад ревела белугой, а сейчас спокойно сижу и со своим похитителем ужинаю, знакомлюсь, разговариваю… Со мной что-то не так. Это может быть из-за шока. Просто по-разному среагировала … Вот и все. Это все оправдание.
— Сегодня отдыхаешь, завтра придет Марс и передаст папку, Ты должна разобраться в записях потом мы с тобой пообщаемся, — он поднялся из-за стола и, не дожидаясь моих вопросов, коих была куча, просто ушел.
Я остаюсь в столовой одна. Куда идти? Я сама назад дорогу точно не найду. От волнения во рту высохло… Я взяла графин налить воды и вдруг услышала:
— Пошли.
Графин выскользнул из руки от того, что я от неожиданности дернулась. Упал на стол на тарелки — звон стоял такой, будто я тут все смахнула на пол. Сердце заколотилось быстро, даже не от того, что Марс такой тихий, а из-за битой посуды.
Парень прошел столовую и вошел в соседнюю дверь, его не было буквально секунду. Он появился с бутылкой воды.
— Иди, — указал на дверь, и я молча вышла из-за стола.
Руки еще дрожали, но я начинала приходить в себя. Марс говорил, где повернуть направо, когда налево, и порой казалось, что его это веселило его. Но не меня — я чувствовала себя марионеткой.
— Вот держи, — поставил бутылку воды на стол и возле двери на секунду задержался, всматриваясь в мои глаза, но, ничего не сказав, просто вышел.
Глава 22
Марс вернулся в комнату через час — принес папку, кинул ее на кровать и тут же вышел. Он не сказал, что в ней, что с этим делать и для чего она вообще мне. Я гипнотизировала папку, боясь к ней подойти и взять в руки. Мне казалось, только открою ее, то назад уже дороги не будет. Поэтому оттягивала этот момент, решила сначала принять душ.
Стоя под струями воды, думала обо всем, что произошло. От мыслей опять разболелась голова. Я только загоняла себя в тупик, потому что ответов и вариантов все равно не было. Надо просто принять ситуацию и постараться во всем разобраться. Может, все не так страшно, как показалось. Но если не так страшно, зачем было нагонять на меня столько ужаса с самого начала?
Я наспех помылась и вся раскрасневшаяся вылезла из кабинки. Переоделась и вернулась в комнату. За это время никто не пришел, не искал меня, и дверь не выломал — я уже генерировать откровенно ерундовые мысли. Даже меня они начали раздражать, пора прекращать этот детский сад, никто мне не сделала ничего плохого, а страх — это моя личная эмоция.
Я решительно открыла папку и очень удивилась: это было досье и амбулаторная карта с до боли знакомым почерком. Я узнала бы его из тысячи. Папа… И он писал к карте… чьей? Быстро посмотрела имя: Александр Суворов — отец Богдана, я видела их совместное фото, когда искала информацию в интернете, только подписано оно было «сын Богдан и отец Лекс Суворовы». Лекс, а не Александр. Может, это разные люди? Братья? Такое может быть, я ведь ничего не знаю о их семье.
Как отец с ними связан? Он же работал патологоанатомом, почему он заполнял амбулаторную карту? Я бегло пролистала ее — все страницы заполнены его почерком. Мне тяжело было видеть его, глаза налились слезами, они крупными каплями падали на листы. Перед глазами вставал образ отца, как он это писал. Я отложила папку и зашла в ванну ополоснуть лицо и совладать с эмоциями.
Я должна изучить историю болезни? Для каких целей?
Сделала глубокий вдох и вновь окатила лицо ледяной водой. Мне нужен свежий воздух, мне его не хватало, я задыхалась. Выбежала в комнату и подлетела к окну открыть его. Нижняя ручка поддалась с легкостью, но к верхней пришлось лезть. Я встала на подоконник и дотянулась до нее. Открыла створку настежь и вздохнула полной грудью.
Легче… мне стало легче. Всегда, когда меня что-то тяготило, я открывала окно и просто дышала. Или выходила на улицу, бродила и думала. Мысли сами приводить в порядок, части пазла вставали в единую картинку и исчезало давящее удушье.
Стояла на окне — очень высоко, хоть и третий этаж, но потолки непривычно высокие. Я села и свесила ноги за окно. Кожу обдувало холодным ветром, и мысли потихоньку приходили в порядок. Я будто парила и даже отвлеклась на раскинувшийся передо мной вид: в сумерках свет фонарей выхватывал яркие пятна осеннего убранства деревьев. Крутила головой, наклоняясь и разглядывая, что еще есть во дворе этого замка, когда дверь резко распахнулась и с громким хлопком ударилась о стену. Я обернулась на этот звук, подскочив от неожиданности, и соскользнула с подоконника за окно, в последний момент уцепившись за раму.
— Богдан! — закричала от страха, что сорвусь и убьюсь.
— Черт!
Он сжал запястье руки, которой я цеплялась, и
Наклонившись, перехватил второе. Подтянул меня, пока я смогла закинуть колено на подоконник, помогая ему вытащить меня.
Меня трясло крупной дрожью. Он захлопнул окно.
— Ты совсем рехнулась?