Недостреленный (АИ)

Ночью я услышал артиллерийскую пальбу. Несколько раз бухнула пушка, вдалеке были слышны пулемётные очереди. Затем всё стихло. Видно, в этот раз большевики успели быстро собрать войска для подавления мятежа, не то, что в прошлой истории. Как и в прошлой реальности, большевики тоже, помнится, тогда штурмовали район Трёхсвятительского переулка с артиллерией и пулемётами. Только в моём бывшем прошлом нужное количество людей большевики наскребли лишь к следующему дню, ведь самые боеспособные части в прошлой реальности были отправлены именно 6 июля из Москвы в Ярославль, Рыбинск и Муром на подавление восстания организации Савинкова в этих городах. Это интересный пример для конспирологии, что иногда в истории совпадение — это просто совпадение. И то, что в Ярославле правые эсеры, а в Москве эсеры левые подняли восстания в один день (правда, савинковцы 6-го числа ночью, а левые эсеры днём), это, как ни странно, совпадение. Никаких связей между этими событиями большевики не усматривали, и будущие историки также не обнаружили.

Здесь же, в нынешней истории, ярославского мятежа сегодня не случилось, и войска никуда не уходили. Возможно, частично и благодаря моему вмешательству, тут уж точно не узнаешь. Но в любом случае, остается только порадоваться.

В последующие дни в общих чертах мне стало ясно, как разрешилась заварушка с левыми эсерами. Похоже, они не успели серьёзно проявить себя и настроить против себя большевиков, хотя наверняка факты попытки покушения на посла Мирбаха стали большевикам известны. Наверное, большевики выдвинули ЦК ПЛСР какие-нибудь жёсткие требования, и те вынуждены были на них пойти, так как Съезд закончился без всяких неожиданностей и без исключения партии левых эсеров. Не считать же неожиданностью то, что во время голосования резолюции о вопросах войны и мира, против попыток сорвать Брестский мир, фракция левых эсеров демонстративно вышла из зала и не принимала участия в голосовании, такое не было редкостью. В газетах я так же заметил, что из коллегии ВЧК исчезла фамилия левого эсера Александровича, принимавшего участие в подготовке покушения, а отряд Попова был расформирован. Однако некоторые левые эсеры остались на своих постах, и в крестьянских Советах депутатов они по прежнему преобладали. Кстати, и риторика вокруг деревенских комитетов бедноты в газетах утихла, я надеюсь, большевики от комбедов быстро отказались, только, в отличие от прежней истории, сделали это на несколько месяцев раньше, и, возможно, тоже в ходе договорённостей с левыми эсерами. Ну что ж, тем лучше, комбеды не успели натворить бед и настроить против себя и поддерживающих их большевиков среднее крестьянство. Позднее я узнал, что представителей от бедноты из отменённых комбедов кооптировали в Советы, очевидно, для контроля со стороны бедных слоёв и опиравшихся на них большевиков.

В итоге всё вышло, как я полагал, слегка лучше, чем в предыдущем варианте истории, чему я не мог не радоваться. А у меня была моя обычная работа и её задачи, которые никто не отменял. Так что через неделю нам с Пашей Никитиным предстояла командировка за главарём очередной разгромленной банды, в одиночку сбежавшим из Москвы на своё прежнее место жительства в один из губернских городов на север от столицы.

Интересные ссылки.[19]

Глава 14

Паша Никитин сделал себе наконец-то открытую кобуру для нагана на пояс. Нашлась стандартная кобура, и по моему образцу мы с ним и Иваном соорудили Павлу такую же, как у меня. Тем из нас в уголовно-розыскной милиции, кому приходилось часто пользоваться оружием, пришелся по вкусу мой способ ношения. В кармане пиджака наган носить, конечно, можно, но вынимать долго и неудобно, а счёт, бывало, шёл на секунды. Из-за пояса рука успевает схватить наган быстрее, но засунутый за поясной ремень револьвер не сказать чтоб совсем не мешает. В обычной застёгивающейся кобуре наган носить легче, но быстрота опять же страдает. Вобщем, все оценили по достоинству скорость выхватывания оружия и удобство ношения, а в особенности наша "бандгруппа", которая занималась расследованием самых наглых налётов и ликвидацией крупных банд, и такая кобура у нас в милиции стала неким шиком. Однако мою наплечную кобуру с браунингом слева и финкой справа никто не видел. Не то чтобы я делал из этого какую-то тайну, но мне обычно хватало нагана, браунинг я не использовал, и он так и лежал в кобуре сбоку под пиджаком никем не замеченный. Только Ваня Гусь, когда мы как-то, еще в начале июня, остались в помещении с ним и с Пашей втроём, шутливо спросил:

— Саня, ты же раньше с двумя наганами ходил, а сейчас что, осмелел, с одним ходишь?

— А что так сразу "осмелел", — так же шутливо ответил я. — Я и сейчас с двумя стволами. Если ты не видишь, не значит, что их нет.

— Ну, про твой наган в новой кобуре мы и сами знаем, — подключился Павел, — а вот ещё один где?

— А вы найдите! — предложил я, смеясь.

— В карманах, положим, пусто… — сообщил Паша, проверив боковые карманы моего пиджака и похлопав по груди по месту внутреннего кармана.