Недостойный сын

— Вот даже как… — посерёзнел Жанир и произнёс ритуальную фразу, обозначающую, что всё сказанное останется в этих стенах. — «Слушаю тебя, а со мной и боги! Да будут все слова искренними от чистого сердца!»

Долго, слегка запинаясь рассказывала Ирисия о том, что с ней происходит. О планах отомстить, о своих непонятных противоречивых чувствах, не забыв упомянуть и недавний нервный срыв.

— Ну что? — закончила она свою исповедь. — Я одержима Хиргом Двуликим?

— Нет. Тут всё намного сложнее. А Хирг… Не задумывалась, почему Даркан Вершитель терпит его рядом? Почему-то люди стараются видеть лишь зло в Тёмной стороне Двуликого, не замечая, как он, обманывая, учит распознавать ложь или ненавистью заменяет безвольное благодушие там, где ему не место. Что до сумасшествия — тут можно говорить часами. Его Двуликость выражается не в наличии Тёмной и Светлой сторон, а именно в неоднозначности всего. Плохое — через хорошее, а хорошее — через плохое. Даже мы, служители богов, не можем до конца понять всей сути, хотя и не признаёмся в этом прилюдно.

— С Ваших слов получается, что со мной всё нормально? — недоверчиво протянула девушка.

— Этого я не говорил. Запуталась сильно. Кроме тебя самой, никто не распутает. Могу лишь дать совет: если хочешь отомстить — отомсти. Не убивай, а поступи также, как и он с тобой. Вот после этого посмотри на Ликкарта другими глазами. Когда вы станете равными в своих обидах, тогда сможете лучше понять друг друга сегодняшних. Он изменился — я точно знаю. Ты тоже начала меняться, пусть и по-другому. Нельзя жить прошлым и будущим одновременно — это разрушает настоящее, и ты уже смогла сегодня прочувствовать на себе последствия.

— У нас с ним нет будущего!

— Есть, моя хорошая! Вместе или порознь, но будущее никуда не денется! Знаешь, почему я против того, чтобы ты убивала Ликка? Не как человек, которому этот оболтус не менее родной, чем ты, а как присмер?

— Ну это всем известно, дядюшка Жанир! Мы — Дар Даркана и Эрины. Нельзя губить их творения и брать на себя божественный промысел!

— Это официальная версия. Но что по своей сути смерть? Отделение души от тела. Плоть сгниёт, а душа-то останется целой! Страшнее другое — необратимость. Плохой человек может стать хорошим, дурак — поумнеть, скряга раздать деньги страждущим… Знаешь, какой я в молодости был гуляка?

— Да, отец рассказывал недавно! Поверить трудно! — улыбнулась Ирисия.

— Вот-вот! Теперь — аж присмер Даркана Вершителя! К чему это? К тому, что только мёртвый никогда не оживёт и не приблизит свою душу к Свету. Каждая насильственная смерть уродует мир, нарушая его гармонию. Ну… Почти каждая.

— Да? А как же маньяки и извращенцы всякие? Тоже простить?

— Нет. Их нельзя. Болезни мира нужно лечить, чтобы они не разрослись до эпидемии. Вот поэтому и созданы человеческие суды, чтобы хоть в чём-то попытаться избежать ошибок, отделяя гниль от лёгкой червоточины.

— Как всё сложно… Хотела у тебя ответы получить, но запуталась ещё больше. Куча вопросов в голове роятся, а ведь пришла всего с одним!

— Правильно пришла! Много вопросов помогают посмотреть на проблему со всех сторон. Только идиот не задаёт их и полностью уверен в своих поступках. Думай! У тебя это всегда хорошо получалось!

* * *

Проспал почти весь день после сложной ночи и беспокойного утра. Что ни говори, отвык от напряжённых будней следователя, работая водителем автобуса. А тут теперь не только разрабатывай преступную организацию, но и свою шкуру спасай. Ещё и Ирисия… Может, действительно, как и грозился, уйти в мерта и спокойно бить поклоны в храме, отрешившись от мирского? Ночлег и кормёжка за счёт богов… Что ещё простому переселенцу с Земли надо?

Одно останавливает — фиг кто меня отпустит по доброй воле. Тени везде найдут и прикопают, а Жанир с Соггертом откопают и даже с мёртвого не слезут, пытаясь вовлечь в свои делишки. Решено! Встаю с кровати, умываюсь и иду вершить подвиги во славу Вертунга! Хотя нет. Стоит съездит в поместье Ладомолиусов и отметиться. Обещал же…

Ближе к закату предстал перед очами матушки Литарии. Она внимательно изучила меня, непонятно что высматривая.

— Потолстел? Похудел? Лысина образовалась? — спросил я.

— Снова привыкаю, — честно ответила она. — Всего два дня, а словно опять чужой человек.

— Так Вы и раньше за родного не держали.

— Чего приехал? Я завтра сама к тебе собиралась, — перевела она разговор со скользкой темы.

— Договаривались, вроде, что буду давать отчёты о своих шагах хотя бы раз в пару-тройку дней.

— Держишь слово? Хорошо! — улыбнулась Литария. — Признаться, думала не увижу с рундину, вот и засобиралась с утра в столицу.

— Давайте договоримся так: я человек обязательный, и если долго нет — значит, не загулял, а есть причины. Тут уже лучше не ко мне напролом соваться, а через посредников вроде Жанира или Соггерта. Кстати, где Сарния? Есть разговор серьёзный, что не для девичьих ушей.

— Гуляет в любимой фруктовой роще. Расстроится, что без Пирата приехал.