Неделя приключений

— Верно, пусть сам плывёт до острова.

— Зачем плыть? Он по дну быстрее дойдёт…

Ребята захохотали. Спартак молчал, повесив голову. Легко ли слушать насмешки от собственной команды! И он решился.

— Я отказываюсь быть капитаном. Пусть Витька командует.

Спартак демонстративно положил на колени Штормовому Ветру судовой журнал. И тут отношение к бывшему капитану круто переменилось. Шутникам словно языки отрезали. Воцарилось молчание. Мальчики глазели по сторонам, на жёлто-зелёные берега и делали вид, что ничего не произошло. Молчание нарушил Сёмка.

— Э… ты не обижайся, Спартак, — с трудом подбирая слова, сказал он. — Мы тебя научим плавать…

— Конечно, и грести научим, — поспешно добавил Витька. — Только ты не дуйся… мы же так, шутили.

— Да нет, я совсем не обижаюсь, — великодушно сказал Спартак. Он даже улыбнулся. Никому бы и в голову не пришло, что экс-капитану невыносимо больно расставаться с высоким званием, что он едва сдерживает слёзы.

Впрочем, Витька это почувствовал и попытался смягчить участь товарища.

— Ты будешь моим помощником. Ладно?

— Ладно, — согласился Спартак. — Я буду вести журнал.

— Давай. А то я не очень-то люблю писать. Тут уметь надо.

Порядок на судне был восстановлен. Достали ветчину, хлеб. До чего же вкусной показалась им еда! Кусок простого черного хлеба они не променяли бы теперь ни на какое мороженое. Сёмка даже покаялся, что дома так часто пренебрегал не только чёрным, но и белым хлебом. Матери приходилось чуть ли не насильно вталкивать в него каждый кусок.

Ах, зачем он отказывался от чудесных, душистых ломтей! Сколько он мог бы съесть и не съел.

Сёмка решил, что теперь будет умнее и по возвращении из путешествия наверстает упущенное.

После завтрака, вернее обеда, Витька занялся наведением порядка. Он лишний раз доказал справедливость поговорки, что новая метла чисто метёт. Он вдруг нашёл, что провизия, одежда, котелок лежат не на месте, мешают передвижению по судну. По его распоряжению всё это имущество было уложено под носовую и кормовую банки. Крошки, оставшиеся на дне лодки после завтрака, он велел собрать и выбросить за борт рыбам. Спартак послушно выполнял команды, но его угнетало пренебрежение нового капитана к морским терминам. Перед уборкой, например, не был объявлен аврал. Бак Витька называл носом, ют — кормой, а трюм — дном. Это разрушало иллюзию. Чтобы сохранить её, Спартак достал карту, нанёс мель и рядом написал: «Рифы Утерянных Надежд». Затем раскрыл журнал и начал производить записи. Предоставим ему слово.